***
Сесили поспешила в столовую - проверить сервировку и цветы. Фрезии уже поставили в вазы. А что тут делает эта орхидея? Ох и дура же эта горничная! Гнать ее в шею!
В комнату вошла бледная Гвен, оглаживая платье.
- Что случилось, дорогая? У тебя больной вид.
Рой прав, худая, как вешалка. И эти рыжие космы, что торчат во все стороны... Зачем, ради всего святого, она отрезала себе волосы?
Сесили видела ее фотографию, что привез Марк из своей очередной поездки к Грамайлам. Сунул ей ее под нос, словно гордился чем-то, жирный дурак! «Смотри, какой цветочек вырос у Боба в саду! В самый раз для Роя, а?» В кои-то веки Сесили была согласна с мужем. Да, красивая, милая девочка. А та часть активов, что причитается ей по воле отца (тот, как водилось у них в кругу, составил завещание заранее, на всякий случай - а у Сесили и на севере были свои осведомители) делает малышку еще более привлекательной.
Хорошо, что Рой перестал сопротивляться этому союзу. Вообще, он сегодня в удивительно хорошем настроении, которое резко улучшилось после его поездки на теннисный корт. Когда он утром садился в машину, то ныл и брюзжал на тему горничной: что ее надо выкинуть вон без единой копейки прямо сейчас. Насчет горничной Сесили была согласна с сыном, но она никогда раньше не замечала, чтобы он так быстро забывал о том, что его раздражало. После возвращения из города он и словом не обмолвился о девчонке - и это при том, что она уже дважды попалась ему на глаза. Он только фыркнул, показывая на свою спортивную сумку: «Разбери это и выстирай!». Чудеса...
Линда (Сесили терпеть не могла длинное и напыщенное имя «Гвендолин» и сократила его на свой лад), меж тем, мялась на пороге. Боже, когда эта девочка краснеет - а делает она это постоянно - то становится похожей на морковный взрыв.
- Так что же, дорогая? Может, ты сядешь?
- Я... мне стало нехорошо после врача. Да и сейчас неважно. Спасибо.
- Боги, детка, сядь уже где-нибудь! Я распоряжусь, чтобы тебе принесли куриного бульона из кухни.
Что за овца, честное слово! Из-за какого-то врача ее вывернуло. Никакой стойкости. Как же она потом рожать-то будет? А рожать она будет. Обязательно. Хотя бы одного - Рою нужен наследник.
Сесили раздраженно повела плечом.
- Садись, отдыхай. Тебе надо подкрепиться. Сейчас принесут бульон.
***
Тетка ушла, а Гвен села на маленький диванчик у окна. Голова еще кружилась, желудок то и дело сводило спазмами. Впрочем, мысль о бульоне Гвен не расстроила. И зачем она столько съела за завтраком? Гвендолин всегда ненавидела врачей. В кабинет семейного доктора, на ежегодный осмотр, ее, обычно послушную, (такие шутки были свойственны, скорее Брайди) папа с мамой затаскивали вдвоем, а вся амбулатория звенела от отчаянных детских криков.
С годами она перестала плакать, но организм реагировал по-своему, и это было совершенно вне ее контроля. Уже третий раз - с того момента, как ей начали делать полный женский осмотр - после того, как похолодевшая от страха и смущения Гвен слезала с койки, ее неизменно выворачивало. В этот раз она хоть успела добежать до ванной.
Сесили вернулась с чашкой бульона - горничная была занята раскладыванием блюд по сервировочным тарелкам и блюдцам.
- Вот твой бульон, ласточка. И потом можешь отдохнуть в моей спальне, если хочешь...
- Большое спасибо, тетя. Мне уже лучше. Я, пожалуй, лучше пройдусь после обеда, а то голова болит.
- Как скажешь. Я бы, на твоем месте, поспала. Или ты хочешь, чтобы тебя отвезли в гостиницу? Кстати, насчет гостиницы - я уже сказала это Ван Вестингу. С понедельника, когда уедет Фьюри, ты переедешь к нам - это не обсуждается. - Сесили присела рядом с Гвен, потянулась к пепельнице на подоконнике, потом, словно о чем -то вспомнив, отдернула руку сложила длинные, изящные пальцы с аккуратными розовыми ногтями с белыми полосками по краям на обтянутых черным льном коленях. - Пока же поживешь в гостинице под присмотром. Я уже распорядилась насчет номера. Ты переедешь в двойной люкс, и во второй комнате при тебе будет дежурить наш Динго. Так тебе будет спокойнее.
- Нет, тетя, пожалуйста, не надо!