Дождь перестал на второй час ее вахты. У Эйвери уже давно начали слипаться глаза, но она упорно не желала сдаваться. Им надо было доехать до какой-нибудь ночлежки, мотеля, пансиона - да хоть до хижины, лишь бы там была кровать. Две гостиницы они уже проехали, в одной не было места, а другая - шикарная многоэтажка - показалась ей чересчур роскошной: там было казино, а на парковке топтались какие-то гламурного вида мужики. Гвен по другую сторону зеркала решительно запротестовала, и Эйвери, неохотно и в сомнениях на тему того, поступает ли правильно, повела Шевви дальше. Гэйвену меж тем лучше не становилось. В какой-то момент Эйвери остановила машину на обочине, за аварийной полосой и выключила фары. Делать это на хайвее не полагалось, более того, было опасно и глупо, и вдобавок они нарывались на риск привлечь внимание копов, но нужно было проверить, что там с его температурой - сейчас. Поэтому Шевви темным силуэтом замер на краю дороге, пока Эйвери трясла Гэйвена и щупала ему лоб дрожащей рукой, то и дело вздрагивая от проносящихся мимо машин. Просыпаться он не захотел, только забормотал что-то невнятное на тему, что еще рано, что до занятий еще добрых два часа, и чтобы «этот сукин сын» дал ему поспать. Эйвери с отчаянья бросила бесплодные попытки и, отпустив плечо Гэйвена, коснулась по-прежнему пылающего сухого лба. Он дернулся «...нет, ты не восковая, уйди, живи...»
Боже, что это за бред, что это за болезнь, когда температура не спадает? Что делать: искать врача, звонить в скорую помощь - с шоссе, по сотовому? И что она им скажет? Кто они? Кто он ей, кто она ему? Расспросы, выясняловка - все это было совершенно неуместно. Эйвери прикусила губу, стараясь задушить накатывающую истерику, и вновь тронула послушную тачку. Она уже поднаторела в вождении, понадобится - что угодно сделаешь, а сейчас был этот самый случай. Странным образом, вся эта бредовая ситуация отвлекала Эйвери от унылых размышлений о собственной судьбе и последствиях всех идиотских поступков нелепой Гвен Грамайл. В ушах стояло только шуршание «дворников», равномерный шум дороги за стеклом и неровное дыхание Гэйвена, на которое ее ухо было настроено, как камертон. Сейчас она имела на это право - сейчас он был ее. Где же ты, треклятая гостиница? Эйвери тихо про себя кляла непогоду и заполненность по этому поводу всех этих придорожных дыр. Только в глубине души, там, где еще осталось место для заброшенной Гвеннол, радовалась бесконечному пути, надеясь, что он продлится еще дольше - бесконечно, странным закольцованным лимбом. Но вот они доехали до предместий какого-то города, дождь приутих, и на очередном указателе пути мокрым отблеском мелькнула надпись: «К мотелю - на следующем выезде». После какого-то количества миль Эйвери приметила, что разумнее держаться средней полосы: там меньше перестраивались и почти не лихачили, не было там и трейлеров, обдававших всех позади жидкой грязью. Сначала Эйвери казалось, что пристройся она за длинным как поезд грузовиком - и не придется иметь дело с надобностью постоянно следить за скоростью, бояться спрятавшихся в темных кустах копов и неадекватных ночных гонщиков. Дальнобойщики вели свои фуры медленно и осторожно, и у них в хвосте она чувствовала себя словно за каменной стеной. Однако через какое-то время Эйвери начала понимать, что это ощущение безопасности - ложное, примерно такое же, как иллюзия присутствия от работающего телевизора, когда ты дома одна. В реальности никому не было до нее дела, а со своим одиночеством придется справляться самой. Рядом с практически отсутствующим Гэйвеном Эйвери чувствовала себя не то чтобы одинокой - единственной во вселенной, и вся ответственность мира лежала теперь на ее плечах. И это пугало и злило куда больше, чем надобность вести машину или строить планы спасения своего спутника. А все практические шаги казались Эйвери простыми, как никогда, плоскими, как задачка для младшеклассника: надо было съехать направо, уйти с шоссе в петлю, уводящую прочь, в сторону подступающего города, на окружную, и тащиться потихоньку, ища глазами обещанный мотель. Эйвери почти без дрожи в руках (хоть руль почему-то опять стал липким и влажным, и она периодически вытирала потные ладони о колени, проклиная неумеху Гвен) приступила к осуществлению этого маневра. Кое-как перестроилась, резко дергая машину и включая не те поворотники, отчего обогнавший ее на черной Тойоте бибикнул и покрутил пальцем у виска, и сбавила скорость. Ноги уже одеревенели и замерзли. Включать подачу обогрева в нижнюю часть салона Эйвери не умела, приборная панель Шевви казалась ей чуть ли не пультом контроля авиалайнера, поэтому она оставила ту опцию, что настроил Гэйвен - не сделать бы хуже. К тому же ей было не до кручения ручек: час назад, когда Эйвери пыталась настроить радио на местную волну - ее здорово клонило в сон, да и неплохо было бы понять, что с погодой на ближайшие дни - машина начала вдруг вилять. Похоже, чтобы удержать контроль, нужна была постоянная бдительность, контакт. Когда она не вслушивалась в дыхание спящего рядом с ней, на минуту уходя в свои невесёлые мысли, тот сразу же начинал метаться и беспокоиться, словно чувствовал, что его оставили наедине с его кошмарами. Эйвери увела машину еще правее, сбавила скорость до пятидесяти миль в час*- резко, неумело, отчего ремень врезался в грудь, а Гэйвен рядом недовольно заворочался. Еще, еще - петля съезда была крутой, а ещё мокрая дорога, еще не хватало сейчас потерять управление - после двух с половиной часов Эйвери чувствовала себя практически профессиональным гонщиком. Она выехала на окружную. Машина казалась гигантской улиткой, застывшей в серой ночной хмари - так медленно они теперь ехали. Сердце все еще глупо колотилось, Эйвери поморщилась - руки Гвен и реакции тоже ее. Вот он, мотель, замаячил справа, чуть в глубине: небольшое длинное здание, центральный вход освещен, на вывеске вроде не указано, что мест нет. Придётся идти спрашивать лично. Гвен бы, наверное, покрылась пятнами от смущения, а Эйвери только глотнула воды для храбрости, бросила взгляд на Гэйвена - он спал, похоже, видел сны, темные ресницы трепетали - вот еще не хватало, надо его уже уложить в нормальную кровать - и вышла из машины, решительно направившись к двери ресепшна. Тут на нее словно накатило дежа-вю, картинка из чужой, надоевшей жизни. Стеклянные двери, вазоны у дверей - даже окурки, казалось, перекочевали с южного берега в этот забытый богом уголок. Только цветы были другие: в рыжих горшках пышным цветом желтели недавно высаженные хризантемы. Двери знакомо чавкнули, и Эйвери вошла внутрь. Стойка тоже была у левой стены. За ней стоял пожилой мужчина в очках, с интересом взирая на ночную посетительницу, перед ним лежал журнал, а маленький телевизор под потолком демонстрировал какой-то спортивный канал, где шел турнир по теннису. - Добрый вечер, мисс! Чем могу быть полезным? - Добрый вечер! У вас есть свободный номер? - На сколько человек? - Клерк замялся, застучав по клавишам компьютера, спрятанного за стойкой. - По совести, есть только один. Такая непогода! Давно не было такого массового заселения. Никому не хочется колесить в ночи под подобным ливнем... - Двухместный, в идеале. Мне и моему отцу. - Хм. В комнате, что у меня осталась, только одна кровать. Могу, впрочем, найти для вас раскладушку. Вы с отцом, сказали? - Да. - Эйвери заправила за ухо влажную прядь, стараясь говорить спокойно. Низкий, чуть охрипший голос казался ей чужим, словно расставшись с Гвеннол, она перешла в другую тональность. - Мы ехали домой, на юг, из столицы, но в дороге отец сильно простудился, и мне пришлось садиться за руль. - Очень мужественно, мисс. Иным представителям молодежи только дай упихаться в родительскую тачку - тут же ее и отделают. Как мой отпрыск на прошлой неделе. До сих пор не знаю, во сколько мне встанет его эскапада в город. Но видно, что вы, мисс, из другой породы. Ваш отец, наверное, гордится вами, - с уважением заметил клерк. - Не знаю. - Эйвери передернуло. Гордился бы Билл Грамайл такой, как она? Он любил пай-девочку Гвен, а подростки-бунтари не вызывали в ее семье симпатии. Дань традиции - северянам не пристало буянить, не тот темперамент, не те времена. - Он себя неважно чувствует, можно мне ключ поскорее? - Да, конечно. Сто семнадцать за номер. Платить будете наличными или карточкой? - Наличными и могу даже заплатить вперед. - Это не обязательно. - Клерк взглянул на нее поверх очков в роговой оправе - такие носил когда-то ее дед. Вернее, дед Гвендолин. Эйвери была сиротой, как и Гэйвен. - Ваша фамилия? - Ван Вестинг. - Эта ложь далась ей легко. - Хм. Ваш отец, слу