юч, потащился пешком в здоровенный придорожный супермаркет. К счастью, там нашлось все, что нужно: шмотки, белье... матерь всеблагая - прокладки... Гэйвен вытащил на поверхность все воспоминания о былой жизни, о Ленор - но это было так давно, и он был настолько мал, что подобные вопросы прошли тогда мимо. Пришлось обращаться за помощью к пожилой тетке-продавщице, без дела болтавшейся в отделе женской гигиены. Наплел трогательную историю про сестренку, что нуждалась в стратегических запасах. Тетка, сначала страшно насторожившаяся при виде его нетрадиционного облика, тут же растаяла. Гэйвен очередной раз подивился, как же бабы падки на всякие сантименты - только скажи им что-нибудь типа: «Мы с сестрой потеряли мать, теперь я ее воспитываю», так тут же чуть ли не слезы на глазах появляются. Тут начнешь скучать по старой ведьме Линн из гостиницы... Из магазина Гэйвен вышел с двумя здоровенными пакетами: в одном было аккуратно сложено новое обмундирование для Гвеннол, во втором под консервами, печеньями и прочей сухой снедью призывно погромыхивала бутылка коньяку - хотя бы один глоток перед сном. Он застал Гвен в порядке (если это все можно назвать порядком), задремавшей на кровати. Спали они раздельно. Комнату брали одну на двоих. Наверное, можно было бы и две смежные - Гвен он стандартно регистрировал как сестру - и, по сути, не сильно привирал. Ни о каком интиме речи быть не могло. Во-первых, он после ночи пути едва мог доползти до койки, а вот вторых - от самой Гвен веяло таким холодом, что было не сравнимо ни с Сесили, ни вообще с чем-то человеческим. Она стала вздрагивать от его даже случайных прикосновений. Прятала глаза, избегая встречи взглядом. Единственно, когда они находились в физическом контакте - во время пути. Тут Гэйвен снова начинал ее чувствовать - слабым отголоском былой роскоши. Вечно ледяная рука на плече. Иногда другой она обхватывала его за талию - осторожно, даже ладонью как-то умудряясь держать дистанцию. Исключением была та ночь, после которой она приняла свой дурацкий обет молчания. В тот вечер они проезжали мимо большого города - последнего перед въездом в горы. Как всегда, Гэйвен предпочел дать большого крюка и не ехать даже по окружной, тащась по скверным, размытым осенними дождями сельским дорогам. Они оба дурно спали днем, проснулись рано - еще даже темнеть не начало - и по негласной договорённости начали собираться. В тот вечер Гвен долго сидела в душе, после нее в ванную было зябко заходить - холодной водой она, что ли, там моется? Как-то он случайно попытался зайти в сортир, пока она была в душе - заперто. Гэйвен вновь с унынием вспомнил спокойные дни времен номера люкс у моря. Там он, конечно, не ломился к ней в уборную, пока она мылась - благо их там было две - но Гвеннол и не запиралась, даже не закрывала толком дверь, оставляя ее приотворенной, и его каждый раз дергало от этой не то доверчивости, не то двусмысленности намека. Теперь же со всех сторон на него скалились лишь запертые наглухо ворота, замки, ограждения. Переодевалась Гвен тоже в одиночестве. Вещи, что он купил ей, почти все подошли, некоторые были чуть тесноваты: девочка стремительно продолжала превращаться в женщину, по крайней мере, внешне. Она вышла вся в черном - и какого хрена он купил ей эти бессмысленные темные майки? Надо было что-нибудь светлое, с птичками, завитушками, в ее стиле... Проблема была в том, что Гэйвен никогда не жил с женщиной. Или с девушкой. Он не представлял, что им нравится, а что нет. Тут уже была не романтика - бытовуха. Как себя с ней вести, было совершенно непонятно. И сама она была непонятная. Прошла мимо, бросила на него косой взгляд. Первый раз за все время Гэйвен почувствовал во взгляде жизнь, даже провокацию какую-то. Очередной шаг - и он запутывался еще больше. Что у нее вообще в этой рыжей голове? Но ведь она молчит - и держит его за сто миль от себя. Накинула на себя его куртку, хотя у нее теперь была своя, тоже черная, купленная в одной из придорожных зон отдыха в мотоциклетном магазине. Тогда Гэйвен пошел за сигаретами, а в итоге потратил сотню, чтобы Гвеннол не пришлось тонуть в его обносках. Она вроде осталась довольна: прочирикала «спасибо», даже в щеку его чмокнула, но почему-то у Гэйвена осталось смутное ощущение, что на самом деле Гвен предпочла бы ехать именно в его куртке. Вот и тут - даже спрашивать не стала, позаимствовала и все. Возражать он, конечно, не стал - любые проявления жизни его несказанно радовали, и он боялся сглазить. Может все же пошла на поправку (и старик-винодел тоже говорил - переломный момент)? Так или иначе, они дособирались, кое-как пристроили барахло в кофры, болтающиеся по бокам виноделовой «малютки». Гвен влезла в ненавистный шлем, и они тронулись. Все было как обычно - и не было. Потому что на этот раз она обеими руками обняла его даже не за талию, а выше, одной ладонью попав точно между бортами рубашки. Что ж такое она выделывает, черти ее побери? Неделя тотального воздержания не могла не сказаться - тело сразу же отреагировало. Ну что тут скажешь? И он опять же боялся ее спугнуть. Так и ехали еще час: она - прижимаясь к нему необычно податливым лихорадочно горячим телом, он - словно штопор проглотил. На его счастье, в какой-то момент начался дождь, и Гэйвен отвлекся от чрезмерной концентрации на физиологических ощущениях. На заправке он рванул в сортир, оставив Гвен сторожить «металлического коня». Когда он вернулся, предварительно зайдя в придорожную лавку за сигаретами и кофе и оплатив бензин налом, с удивлением обнаружил девчонку болтающей (да что там болтающей, она же откровенно флиртовала: села на байк задом наперед, ногу задрала, держа себя руками под коленку) с каким-то молокососом, что параллельно заправлял свою чистенькую белую Хонду и пускал слюни на прелести Гвен. Вот тебе здрасте! Отличный поворот событий. И какая муха ее укусила? Гэйвен подошел ближе - ну не прятаться же ему, в самом деле, по углам? Молча отдал Гвен ее кофе. Она даже не особо спешила менять свою вызывающую позу, лишь лениво и провокационно спустила ногу вниз. Пришлось спихнуть ее с байка: надо же было залить бензин в транспортное средство. Она меж тем продолжала щебетать уже закончившему с заправкой хондочнику: - А это мой... отец... Видите, как он со мной обращается... - и хихикнула, как дурочка. Отец? Кровавый ад! Да у нее совсем нет мозгов, что ли? Стыда точно нет - теперь стоит, подпирает колонну, что держит крышу над парковкой. Ни дать ни взять шлюха, заманивающая клиента... Быстрее заправиться и свинтить отсюда, пока у него голова не треснула от бешенства. Или еще что-нибудь. Юнец, похоже, заметил его выражение лица, потому что быстренько откланялся и уселся наконец в свою загребучую чистоплюйскую тачку. Гвеннол не спеша подошла: руки в задних карманах, глаза долу, но постреливая исподлобья быстрыми взглядами. - Это было - что? Какую комедию ты тут ломаешь? И зачем сказала, что я твой отец? Конечно, я старше тебя, но, черт тебя подери, не настолько же! Это даже такому ослу, как этот пижон, ясно. И это может навести на подозрения, расспросы, которые нам ни к чему. И вообще - что ты собиралась делать, прости меня, с этими ухватками? Откуда ты их вообще понабралась? Даже смотреть-то стыдно... - Подумаешь! - Гвен дернула плечом, куртка сползла на одну сторону, оголяя стройную шею и плечо, и у Гэйвена, как всегда от ее «взрослых жестов», перехватило дыхание. - Мне стало скучно. Я ни с кем не говорю. Никуда не хожу. Сижу в мотелях - а остальное время мы в пути, на этой твоей гадкой железяке. Что же, мне теперь нельзя и поболтать на долбаной заправке? - Болтай. - Он заставил себя не смотреть на впадинку между ее ключицами, где топорщился черный треугольник воротника кожанки, состроил соответствующую ситуации отечески-мрачную рожу. - Еще чего тебе надо? Ты вообще помнишь, почему мы тут оказались? Про свою семью не хочешь подумать? Тебе не кажется, что подростковые бунты здесь слегка неуместны? Гвен взглянула на него злыми, прищуренными глазами. - Я и так все время об этом думаю. Но я устала! Могу я устать от всего этого кошмара? Я тоже живая. Пока. И вообще, кто ты такой, чтобы меня отчитывать? Мой гребаный господин? Мой супруг? - Если ты очень хочешь, я тебя к нему отвезу, и даже охотно. Ты устала - так я, загребучий ад, тоже устал. Ты как сомнамбула, все тебе все до лампочки, спасибо еще на том, что ешь сама и на толчок тоже ходишь без посторонней помощи. Меня задолбала эта дорога. Задолбал этот железный осел. Задолбало твое идиотское поведение наконец. - Гэйвен отступил на шаг, пытаясь заглянуть Гвен в лицо, но та продолжала прятать взгляд и не реагировала на его истерику, только побледнела чуток. - Я просто хочу банально нажраться и выспаться. Но и этого мне нельзя. Мне надо тебя везти, как мешок с мукой. Я даже не знаю, куда мы едем! И зачем. Но надеюсь, что не для того, чтобы ты вертела задницей и надувала губки посредине пути в никуда перед первым же попавшимся уродом, который и рад бы тебя взять прямо тут, у грязной забегаловки. Или на заднем сиденье своей чистенькой машины. Я просто позвоню Сесили - пусть присылает, кого хочет, и забирает тебя. В пекло! Он перехватил ее руку. - Нет. Не сегодня. Мне вполне достаточно оплеух от тебя. Уймись. Ты хочешь развлекаться? Куда тебя отвезти - в кабак или в бордель? Прекрасно. Ты иди веселись, а я сниму себе номер и отосплюсь. Или еще лучше, сниму себе номер, шлюху, а потом от