айно, не полицейский? Слышал эту фамилию в новостях намедни. Был репортаж об убийствах на морском курорте... Говорили, что туда вызвали столичного следователя... - Извините, сэр, отец не велит мне рассказывать о своих делах... - поджала губы Эйвери. - Да, конечно, секретность, я понимаю. - улыбнулся клерк. - Простите. Я принесу вам в номер раскладушку. И располагайтесь. Вы останетесь до завтра, или как? - Пока отцу не станет лучше. А где, кстати, здесь самая ближайшая аптека? - В городе, в двух милях езды. Небольшая, но очень хорошая аптека, мисс, вы там найдете все, что надо. Я сам там закупаюсь. У меня пожилая мать - без комиссий редкий день обходится... - Спасибо большое. Тогда подождем, пока вы принесете раскладушку, ладно? Я пока вытащу вещи и помогу отцу добраться до номера. И можно попросить, чтобы с утра нас не беспокоили? Мне бы хотелось, чтобы он, по возможности, выспался... - Конечно, конечно, никаких проблем. - Клерк кивнул и снова застучал кнопками явно разболтанной клавиатуры. - Если вы сами захотите, завтрак в столовой вон там, за углом, в зале будет накрыт в девять. Все включено в стоимость. - Обязательно, спасибо. - Доброй ночи, мисс, вот ваш ключ. Эйвери торопливо забрала конвертик с карточками-ключами и выскользнула в радостно распахнувшуюся дверь. Дождь опять начал накрапывать - стоило поторопиться, вытащить вещи и как-то доволочь «отца» до койки. Видимо, придется его будить, хоть Эйвери- и особенно Гвендолин где-то в глубине - совершенно не считала, что это целесообразно. Ну, зато потом в кровать. Гостиница стояла на краю небольшого поля, где была посажена кукуруза, и сейчас ветер зловеще трепал сухие уже стебли, напоминая о бесприютных призраках, бродящих по осенним пустырям в ожидании случайной жертвы. Эйвери фыркнула ассоциациям трусихи Гвен и открыла машину, разблокировав фиксатор фургона. Так, сначала сумки. Гэйвен все еще спал, хотя опять начал беспокойно метаться, то и дело облизывая потрескавшиеся воспаленные губы. Она вытащила свой и его баулы из-под попоны, где тускло поблёскивал Харлей, оттащила их к двери номера, поднялась по низкой лесенке на общую площадку перед номерами. Где-то еще смотрели телевизор, из одного открытого окна лилась не самая приятная музыка - боже, это же Рой поет - что за мерзость! В основном же окна были темны - шел второй час ночи. С третьей попытки, дважды уронив карточку на влажный пол, Эйвери открыла дверь. У стены уже стояла раскладушка с дополнительным комплектом белья, белой шапкой нахлобученным сверху. Эйвери не была уверена, что все это вообще ей понадобится. Спать она не собиралась. Пока Гэйвен в таком состоянии, ей надо за ним следить, чтобы уж в самом крайнем случае все же вызвать скорую. Теперь надо было притащить сюда самого Гэйвена. С трудом распахнула окно, отвернула многочисленные покрывала на широкой кровати. Вот так. Еще включить лампу - дальнюю, чтобы ему не бил в лицо свет. Эйвери вышла в накрапывающий дождь, открыла пассажирскую дверцу, тихонько отстегнула ремень. Гэйвен все же заметил ее движения, даже в забытьи, накрыл ее ладонь своей. Хотя бы уже не такая холодная. - Гвеннол, ты? Где мы? - Нигде, милый. Просто в гостинице. Сможешь дойти до комнаты? - Эйвери попыталась освободить руку, мягко, но настойчиво - но не тут-то было. Словно железными тисками сдавило. С полуголой осины, засыпавшей резными листьями низкую крышу мотеля, за шиворот падали тяжелые капли. Эйвери вздрогнула и поежилась. Лишь бы опять не полило, пока они снаружи. - Не знаю. Наверное. Что-то голова кружится, я, верно, перебрал... Прости... - Гэйвен, прищурившись, взглянул на нее и прикрыл глаза рукой, словно свет пугал его. - Ты не пил, ты болен. Не помнишь? - Эйвери нервно оглянулась, заметив, что на стеклянной двери офиса мотеля дрогнули жалюзи. - Ну, пойдем, а то там хозяин в окно выглядывал уже. Ни к чему это. - Хорошо, - покорно кивнул он. - Помоги мне отсюда вылезти. Что это за машина? - Наша... - удивилась Эйвери. Словно у него память отшибли, стерли. Она почти позавидовала. - А кто был за рулем? Вообще не помню. - Гэйвен кое-как выбрался из высоченного Шевви, попадая ногами мимо подножки. Ему хорошо - при его росте вполне можно и обойтись. Эйвери улыбнулась и протянула руку. - Да не беспокойся, все в порядке. Давай, а то дождь опять припустил, тебе не стоит ещё и переохлаждаться... Я и так не смогла сбить жар. Сейчас еще попробую тебя накормить лекарствами... - Ненавижу лекарства. Ненавижу болеть... - Гэйвен содрогнулся и, пошатываясь, оперся на плечо Эйвери. - Еще с детства... С больницы - после той игры... Боже, она и забыла про ожог. Бедный. Глупышка Гвен всегда любила болеть: лежи себе, пей таблетки, что мама заботливо разводила сладким кленовым сиропом, и читай сказки - ни тебе школы, ни обязанностей - чувствуешь себя принцессой.... Сейчас Эйвери совершенно не чувствовала себя ничем подобным - особенно таща на себе тяжелющего мужчину, который хоть и пытался идти сам, но все же в какие-то моменты начинало казаться, что у нее сейчас хрустнут плечи или переломится позвоночник. Как сильно отличается здоровый, контролирующий свое тело человек, от обмякшего, с трудом стоящего на ногах. Эйвери помнила это по своему детству, когда таскала на руках младших, что не хотели идти куда-то и валились мешком на пол - даже маленькое детское тельце будто бы становилось в разы тяжелее... Казалось, пошли часы, пока они наконец преодолели ступеньки и зашли в приоткрытую дверь номера. Эйвери осторожно посадила Гэйвена на край кровати. - Ну, как ты? - Ничего, - отмахнулся он. - Но, пожалуй, лучше лечь, что-то голова... Нет, постой. Надо бы в сортир... - Ну, давай я тебя доведу до двери, хочешь? - Эйвери судорожно прикидывала, не понадобится ли Гэйвену помощь внутри и молила всех известных ей богов, чтобы он справился сам. - Ладно. - пробубнил он, не глядя в ее сторону. - Очень благодарен. Прости. - Не выдумывай. - Эйвери старалась улыбаться спокойно, как медсестра. Как мать Гвен. - Мне еще надо будет потом машину закрыть. Нет, лучше сейчас. Посиди так. Эйвери метнулась наружу, усилившийся дождь тут же отхлестал ее по щекам, бросая мокрые пряди на глаза. Она отвела волосы рукой, захлопнула дверцу, заперла машину, попутно проверив, не забыла ли выключить фары - еще не хватало посадить аккумулятор - и вернулась обратно в номер. Упрямый Гэйвен сам ушел в ванную, заперев за собой дверь. Боже, как же с ним тяжело! Ну почему надо сказать одно, а сделать другое, по-своему? Мужчины не любят быть зависимыми, их это как-то оскорбляет, подумала Эйвери. В отличие от женщин. Гвендолин нравилось, когда о ней заботятся. А вот Эйвери предпочитала справляться сама: никому не доверяешь - меньше нарвешься... Она улыбнулась. Новое мировоззрение, что досталось в довесок к черной краске для волос, сейчас было как раз по росту. Гэйвен, пошатываясь, вышел из сортира. Вот все же упертый хрен! А если бы он там свалился? Ну, не могла же она, с другой стороны, ассистировать ему? Тут уж даже неробкую Эйвери пробила краска. Нет, сходил сам, и хорошо. Завтра ему станет лучше, и она забудет обо всем этом, как о страшном сне. Завтра он сядет за руль, и ее ночное путешествие растает вдали, затеряется в сотнях миль, что остались позади. А пока надо было его уложить и дать ему лекарство. Гэйвен плюхнулся на кровать. Эйвери села рядом, потянулась к пуговицам рубашки. Он поймал ее руку. - Что ты еще делаешь, Гвеннол? Не стоит. Я и так. - Что еще за дурь! - Эйвери вывернулась и продолжила свое занятие - спокойно, методично. - Кто это спит в рубашке? Ты что, меня стесняешься? - Нет, но я же вижу - тебе неприятно, когда я до тебя дотрагиваюсь, - замялся Гэйвен, глядя в сторону. - Все последние недели... - Оставь это, - твердо сказала Эйвери. - Забудь. И потом, сейчас я до тебя дотрагиваюсь. Тебе тоже неприятно? Он взглянул на нее. Глаза блестели все тем же лихорадочным, пугающим блеском. - Ты с ума сошла? Для этого я готов сто раз заболеть. Боже, иной раз мне кажется, я и сдохнуть готов, лишь бы вернуть то, что у нас отняли. Теперь ей пришлось отводить взгляд. Из глубин памяти, как из слабеющей клетки, рвалась Гвен. Эйвери сдавала позиции одну за другой. - Не дергайся. Я почти закончила с пуговицами. Майку оставим. И еще джинсы надо снять. - Я сам. - К дьяволу это твое «сам». Нашелся, тоже мне, самостоятельный. Чего я там не видела? - Эйвери уверенно, словно это было делом привычным, расстегнула ремень на джинсах. Гвен изнутри сообщила, что и Гэйвен похудел в дороге - ремень был застегнут на предыдущую, еще не разболтанную дырку. Эйвери было все равно, но и она с одобрением заметила, что алкогольное воздержание идет Гэйвену на пользу - он стал стройнее, гибче и казался младше, несмотря на вымотанный, больной вид. Гэйвен усмехнулся. - И вправду. Рад, что ты еще не забыла. Смотри-ка, Гвеннол, ты еще не разучилась краснеть, оказывается. Кровавый ад, как мне этого недоставало... Он вдруг обнял ее, прижал к себе. Сил сопротивляться не было. Эйвери показалось, что она сейчас растает - стало жарко и от его горячечных объятий, и от того, что сейчас творилось внутри нее... - Прости меня, я не должен. Эти твои волосы, брови... - бормотал Гэйвен ей в макушку. - Но пахнешь ты, как раньше... В темноте ты все та же. Моя девочка... Она была все та же. И не та. Эйвери боялась любви еще больше Гвендолин. Больше Гвеннол. Она была сделана изо льда, а этот лед сейчас начинал стремительно таять; ее саму уже сносили вешние его ручьи... Надо было сроч