езла в ненавистный шлем, и они тронулись. Все было как обычно - и не было. Потому что на этот раз она обеими руками обняла его даже не за талию, а выше, одной ладонью попав точно между бортами рубашки. Что ж такое она выделывает, черти ее побери? Неделя тотального воздержания не могла не сказаться - тело сразу же отреагировало. Ну что тут скажешь? И он опять же боялся ее спугнуть. Так и ехали еще час: она - прижимаясь к нему необычно податливым лихорадочно горячим телом, он - словно штопор проглотил. На его счастье, в какой-то момент начался дождь, и Гэйвен отвлекся от чрезмерной концентрации на физиологических ощущениях. На заправке он рванул в сортир, оставив Гвен сторожить «металлического коня». Когда он вернулся, предварительно зайдя в придорожную лавку за сигаретами и кофе и оплатив бензин налом, с удивлением обнаружил девчонку болтающей (да что там болтающей, она же откровенно флиртовала: села на байк задом наперед, ногу задрала, держа себя руками под коленку) с каким-то молокососом, что параллельно заправлял свою чистенькую белую Хонду и пускал слюни на прелести Гвен. Вот тебе здрасте! Отличный поворот событий. И какая муха ее укусила? Гэйвен подошел ближе - ну не прятаться же ему, в самом деле, по углам? Молча отдал Гвен ее кофе. Она даже не особо спешила менять свою вызывающую позу, лишь лениво и провокационно спустила ногу вниз. Пришлось спихнуть ее с байка: надо же было залить бензин в транспортное средство. Она меж тем продолжала щебетать уже закончившему с заправкой хондочнику: - А это мой... отец... Видите, как он со мной обращается... - и хихикнула, как дурочка. Отец? Кровавый ад! Да у нее совсем нет мозгов, что ли? Стыда точно нет - теперь стоит, подпирает колонну, что держит крышу над парковкой. Ни дать ни взять шлюха, заманивающая клиента... Быстрее заправиться и свинтить отсюда, пока у него голова не треснула от бешенства. Или еще что-нибудь. Юнец, похоже, заметил его выражение лица, потому что быстренько откланялся и уселся наконец в свою загребучую чистоплюйскую тачку. Гвеннол не спеша подошла: руки в задних карманах, глаза долу, но постреливая исподлобья быстрыми взглядами. - Это было - что? Какую комедию ты тут ломаешь? И зачем сказала, что я твой отец? Конечно, я старше тебя, но, черт тебя подери, не настолько же! Это даже такому ослу, как этот пижон, ясно. И это может навести на подозрения, расспросы, которые нам ни к чему. И вообще - что ты собиралась делать, прости меня, с этими ухватками? Откуда ты их вообще понабралась? Даже смотреть-то стыдно... - Подумаешь! - Гвен дернула плечом, куртка сползла на одну сторону, оголяя стройную шею и плечо, и у Гэйвена, как всегда от ее «взрослых жестов», перехватило дыхание. - Мне стало скучно. Я ни с кем не говорю. Никуда не хожу. Сижу в мотелях - а остальное время мы в пути, на этой твоей гадкой железяке. Что же, мне теперь нельзя и поболтать на долбаной заправке? - Болтай. - Он заставил себя не смотреть на впадинку между ее ключицами, где топорщился черный треугольник воротника кожанки, состроил соответствующую ситуации отечески-мрачную рожу. - Еще чего тебе надо? Ты вообще помнишь, почему мы тут оказались? Про свою семью не хочешь подумать? Тебе не кажется, что подростковые бунты здесь слегка неуместны? Гвен взглянула на него злыми, прищуренными глазами. - Я и так все время об этом думаю. Но я устала! Могу я устать от всего этого кошмара? Я тоже живая. Пока. И вообще, кто ты такой, чтобы меня отчитывать? Мой гребаный господин? Мой супруг? - Если ты очень хочешь, я тебя к нему отвезу, и даже охотно. Ты устала - так я, загребучий ад, тоже устал. Ты как сомнамбула, все тебе все до лампочки, спасибо еще на том, что ешь сама и на толчок тоже ходишь без посторонней помощи. Меня задолбала эта дорога. Задолбал этот железный осел. Задолбало твое идиотское поведение наконец. - Гэйвен отступил на шаг, пытаясь заглянуть Гвен в лицо, но та продолжала прятать взгляд и не реагировала на его истерику, только побледнела чуток. - Я просто хочу банально нажраться и выспаться. Но и этого мне нельзя. Мне надо тебя везти, как мешок с мукой. Я даже не знаю, куда мы едем! И зачем. Но надеюсь, что не для того, чтобы ты вертела задницей и надувала губки посредине пути в никуда перед первым же попавшимся уродом, который и рад бы тебя взять прямо тут, у грязной забегаловки. Или на заднем сиденье своей чистенькой машины. Я просто позвоню Сесили - пусть присылает, кого хочет, и забирает тебя. В пекло! Он перехватил ее руку. - Нет. Не сегодня. Мне вполне достаточно оплеух от тебя. Уймись. Ты хочешь развлекаться? Куда тебя отвезти - в кабак или в бордель? Прекрасно. Ты иди веселись, а я сниму себе номер и отосплюсь. Или еще лучше, сниму себе номер, шлюху, а потом отосплюсь. А ты делай, что хочешь. - Ничего я не хочу. Сам делай, что хочешь. Беги к своим шлюхам! Тебя ведь только это и интересует... - Кто бы говорил! - Поехали! - Как скажешь. Они тронулись. Мерзкая девчонка на этот раз даже не стала за него держаться: двумя руками вцепилась в ремешок, торчащий между передним и задним сиденьями. Вот и прекрасно! Чувствовать ее тепло - или ее холод - после такого разговора Гэйвену не больно-то и хотелось Они отъехали от города. Через час Гэйвен притормозил у обочины - это было не скоростное шоссе, поэтому остановка не была запрещена. Приладил мотоцикл на подножку, закурил. Гвеннол мялась возле. Ему, в кои-то веки, не хотелось на нее смотреть. Навалилась странная опустошенность - телесная, но по большей части духовная. Как это у нее было - ничего не хочется. Только спать. Хоть бы прямо тут лег, под деревом. Что это, клен? Даже в темноте заметны были багрово-красные листья в форме звездочек, что тихонько шелестели, хотя, казалось, ветра не было. Гэйвен невесело подумал, что да, с югом они распрощались окончательно: там не было кленов, не было туманов - и вообще, были совсем другие настроения и разговоры. А тут все шло наперекосяк. Наконец они остались одни, и ничего не клеится. Вернуться бы назад - да нельзя... Гвеннол меж тем зачем-то начала разоблачаться. Сняла его куртку, подошла ближе. «Не стану смотреть на нее»... И все-таки он пялился, как дурак. Сейчас, под фонарем, особенно стало заметно, как она выросла за последние полтора месяца. В конце июля самолет привез робкую длинноногую, похожую на рыжего жеребенка девочку с неровной стрижкой и угловатой еще подростковой фигуркой. Гэйвен помнил, как она, вся согнувшаяся под тяжестью чемодана, вышла из терминала - он ездил с Сесили встречать незнакомую племянницу. Сейчас рядом с ним стояла уже взрослая девушка: прекрасно сложенная, окрепшая, стройная, с отросшими волосами, которые начинали закрывать верх горделивой, длинной шеи, и слегка вьющимися прядями возле щек подчеркивали изящную линию скул. Изменения не очень-то радовали... Хотя взгляд она, безусловно, притягивает, что и говорить... И все же это был совершенно не повод вести себя подобным образом... - Возьми свою куртку, - Гвен горделиво выпрямилась, чтобы не ежиться от вечерней стылой хмари. - Не нужно. Холодно же. - Я не хочу ее. У меня есть своя - ты же купил, помнишь? - Дело твое. Не хочешь - убери в кофр и не морочь мне голову! - рявкнул Гэйвен, чувствуя, что начинает заводиться. - Отстань. Дай докурить спокойно. - Ты бессмысленный, бесчувственный чурбан. - прошипела Гвен как кошка, зло прищурившись. - Ну, спасибо тебе. Серия нумер два? Продолжай в том же духе, и я, пожалуй, уеду без тебя. С твоими длинными ногами ты без проблем найдешь того, кто тебя подвезет, - Гэйвен понимал, что его несет в немыслимые дебри, но остановиться уже не мог. - Ты только встань в ту же позу, что изображала на бензоколонке... Стоп! Я же сказал - драться ты сегодня не будешь. - Пусти меня. Ты делаешь мне больно, - запищала Гвеннол, пытаясь высвободить зажатые кисти. - Вот оно что? - фыркнул Гэйвен. - Лупить меня по физиономии, значит, можно, а твои курьи лапки держать - это больно? Человек двойных стандартов... - Ты отпустишь меня наконец? - Гвен исхитрилась толкнуть его локтем в грудь и Гэйвен заметил, что девчонка мелко дрожит, как в лихорадке. Он чуть ослабил захват. - Нет, конечно, ты же тут же начнёшь меня опять дубасить. Поехали уже. И они поехали. Сначала руки: она вцепилась ему в воротник рубашки, а он - в ее гибкую спину, ладонью под тонкую майку, другую - под затылок, там, где вились отраставшие волосы. Потом губы - изголодавшиеся по поцелуям у обоих. Она была смелее, чем обычно - чем прежде - и позволила ему проделывать со своим ртом то, на что он раньше бы никогда не решился. Горькая, донельзя сладкая, пропахшая бензином и какой-то смолой, чадом оставшихся позади городов - его, его целиком, наконец-то... Все происходило в каком-то отчаянном порыве. Вскоре уже оказалось, что Гэйвен прижимал Гвен к изборождённому морщинами и шрамами спиленных ветвей стволу красного клена, а она обнимала его ногами совершенно по-взрослому, как изображают страсть в дешевых эротических мелодрамах. Это заводило Гэйвена еще больше. - Остановись. Не здесь. Действительно, поехали, - пробубнил он, перехватив ее руку возле собственного бедра. - Но я хочу, - шепнула она ему прямо в ухо. В паху не то что ныло, а жгло, как когда-то разлитый братом по воде бензин - еще пара дюймов, и все барьеры вновь падут. - Потом. - Гэйвен заставил себя отпустить ее, оправляя на Гвен майку, чтобы она не поцарапала себе спину о рванину коры клена. - Проедем до ближайшей гостиницы. Ну, до самой ближайшей. Ты же не хочешь, чтоб