Вдох.
Выдох.
Как там учила психолог?
Абстрагироваться и напомнить себе, где и когда она находилась.
— Молчишь.
Не больно и получалось успокоиться. Марго, приоткрыв глаза, посмотрела на наёмника по имени Вадим — на губы всё же едва не напросилась улыбка. Его люди и подчинённый Алтану другой персонал звали его редко Вадимом, чаще кликали Драконом, особенно в переговорах по рации. Это Марго уловила, когда очнулась от удушья, и укрепилась уже после нескольких дней пребывания в условном месте. Разумовская сомневалась, что оно принадлежало по документу тому же Алтану. Скорее помещение было оформлено на подставное лицо, которое о нём и не знало в помине.
И всё же.
Дракон появлялся редко, чаще присматривали за ней его шестёрки, но иногда появлялся и сам «пахан». Нет. Марго улыбнулась, припоминая детдомовскую братву. Дракон не пахан, он тот, кто охранял пахана, его паханочку и тех, на кого пало внимание обоих, стоявших во главе иерархии.
— Как звать-то его, хм? — напомнил о себе Дракон.
Он прошёл до кресла, плюхнулся в него и, установив термос на бедре, закинул поочерёдно ноги в тяжёлых берцах на пуфик. Жёлтый взгляд ткнулся в Разумовскую, и она невольно сжала пальцы крепче, как и вдохнула глубже.
Марго отвела свой на ноутбук — надо отдать должное Пчёлкиной: её обеспечили почти всем для работы и связи с работой, а произошедшее в Башне обставили как неудавшуюся шутку с лозунгом «так и задумано». Только Артемис и ему подчинённые знали правду, курировали ситуацию, и лично глава Службы укрывал её сына. И судя по тому, как заткнулись СМИ, покрывали дела Алтана и его цепных псов кто-то из госструктуры.
— Молчание, а ещё тиммоку, — Дракон открутил крышку-кружку термоса, — считается частью особого иску-у-усства общения в Японии.
Марго притихла. Вадим продолжал:
— У них даже есть пять существующих причин молчания. — Он плеснул в кружку немного, поставил термос вниз и притих, делая глоток. Марго за всем этим наблюдала, крепче сжимая руки.
— Молчание как процесс изучения языка, как общественная норма, — Дракон поёжился, убирая кружку. Взгляд его был направлен на шкаф, стоявший у противоположной стены, — как демонстративное поведение, а ещё считается выражением искренних чувств, — он ме-е-едленно перевёл внимание на Марго, которая аж выпрямилась, насторожившись, — как чувство взаимпонимания и смущения.
И с тихим сю-ю-юп снова отпил. Разумовская нахмурилась, оттянув уголок губ — интеллигентный наёмник, любопытно. Да и щёки кольнул невольный румянец, и точно захотелось отвести взгляд, когда оба столкнулись ими снова.
Потягивая чай — чёрный, судя по запаху, осевшему в помещении, Дракон изучал Марго и продолжал ликбез по японской культуре молчания:
— Тиммоку многие критикуют. Во многом из-за особенностей японцев балакать уклончиво. Их даже понять сложнее, чем представителей других культур. И…
— Кирилл, — выпалила Марго, отводя взгляд на экран ноутбука.
— И сколько ему? — последовал вполне логичный вопрос.
— Мало, — брякнула она.
— Эт сколько? — с прежней ехидцей продолжал допытываться Дракон.
— Не много и не мало-мало, — парировала Разумовская ещё ниже.
— Информативно.
Оба посмотрели друг на друга, и Марго вновь первой отвела взгляд на экран, гадая: с какой целью на этот раз пригнали наёмника. В прошлые разы это кончалось разговором с одним из «паханов» — Гладиолусом или Пчёлкиной… Нет. Разумовская припомнила, как те разы её сразу выводили, а тут Дракон уже почти полчаса торчал и ликбез по японской культуре решил устроить. «Информативный», — поддёрнуло внутреннее ехидным голосом наёмника, и рациональное подчеркнуло: раз уж Марго спровоцировалась, то не такой уж и пустотный ликбез для наёмника вышел.
Информация с экрана больше не воспринималась, однако Разумовская продолжала делать заинтересованный вид, пока не подловила себя на том, как начала рефлекторно потирать серебряное кольцо на безымянном пальце.
Дракон, естественно, это подметил и любезно — но скорее любезно со стороны иронии — поинтересовался:
— Твой сын и рыжего?
Марго не спешила отвечать. Пальцами она провела по дешёвому обручальному кольцу, которое уже столько лет клялась расплавить или сдать в ломбард — однако постоянно цеплялась, оставляла и находила отговорки. Эта вещь осталась практически единственным напоминанием о давно ушедших годах, и вроде бы надо было покончить, а что-то мешало.
Противилось внутри.
Скреблось.
— Я похожа на женщину, которая могла бы родить от него? — Разумовская переплела пальцы и поглядела на Вадима.
Тот оттянул уголки губ, косонул куда-то в потолок и задумался. Пояснять друг другу невысказанный подтекст не пришлось. «Хотя чего уж пояснять», — иронизировала Марго, вспоминая Сергея, потом Олега, следом Сергея и Олега уже вместе.
— Будешь? — раздалось сбоку.
Марго удивлённо уставилась на протянутый термос — Дракону пришлось аж сильно наклониться в сторону, чтобы протянуть его почти до кровати, где как в гнезде из мягких баррикад устроилась Разумовская. Марго нахмурилась и посмотрела на спокойную светлую мордаху.
— Ты уже как десять минут пялишься в один экран, — качнул он головой и потряс рукой термос.
— Чай? — предположила Разумовская и тут же подловила себя на глупости вопроса.
Эта же мысль отразилась в усмешке напротив.
— Я похож на мужчину, который пьёт чай? — вернул ей должок Вадим, и Марго присмотрелась к нему — не похож.
Посмотрев пристально на термос, Разумовская пришла к выводу, что не будут же её травить, тем более сама видела, как Дракон из него пил, и взяла предложенное. Открутив крышку, она плеснула в неё содержимое и удивилась — и по виду чай. Сбоку посмеялись, послышались шорохи. Дракон удобнее устроился в кресле, тем временем Марго принюхалась.
Почти чай.
Сделала глоток.
Чай с лёгкими нотками алкоголя: слишком слабо, чтобы опьянеть, а оно и понятно — не станет же он напиваться на задании. Разумовская покосилась на Вадима, поставила термос на тумбу и, обхватив руками крышку-кружку, задумалась.
В голове царил хаос, оттого потребность придушить его хотя бы алкоголем ценилась как никогда. Марго припомнила свой кабинет — а ведь будь она сейчас в нём, то пригубила чистого алкоголя, без всяких добавлений. Чего таить: засыпать помогал он лучше всяких снотворных препаратов, а ещё благодаря нему не мучили кошмары — такие, в которых всегда встречал шашечный пол, залитый кровью, полный искалеченных тел и пропахший порохом и всё той же кровью.
Этот же запах буквально вгрызался в тело, становился единым и…
— Люблю детей, — раздалось сбоку. И голос вырвал Марго от ужасов. Она отвлеклась, ощутила, как с силой сжимала кружку, и как можно незаметнее встряхнула поочерёдно руками, перекладывая кружку из одной в другую.
Дракон установил сцепленные руки на животе, слегка прикрыл глаза, и Разумовская тут же подловила себя на идее плеснуть на него жидкость и попытаться сбежать. Осмотрев мягкие баррикады, она пришла к выводу, что с её везучестью она скорее грохнется на пол, а горячая жидкость и не до летит.
— Они на мир смотрят любопытно.
— Иначе, — согласилась Марго, делая глоток. Второй пошёл лучше, алкоголь и теплота напитка начали действовать положительно: накопленная усталость, пригубленная тревожностью, оседала на плечах, оттого Разумовская сгорбилась и чутка прикрыла глаза.
Прокручивая руками кружку, она наблюдала, как тёмная жидкость переливалась, следом припомнила лицо сына — безобразно-рыжее. Абсолютно всё в веснушках, да и волосы непослушные, кудрявые, да такие, что расчёска только врагом становилась. Марго улыбнулась, вспомнив как на первое сентября они специально рано-рано-рано утром встали, чтобы всё это безобразие уложить.