Я одинок, как мотылек,
Как бурей сорванный листок!
О, как бы мне друзей найти,
Приятно с ними так идти!
Но все меня лишь гонят прочь,
Как солнце прогоняет ночь.
Никто никак при свете дня
Не хочет пожалеть меня!
– Прекрати петь! – заорал Шрек, не в силах вытерпеть этой новой выходки. Он схватил Осла одной рукой за уши, другой за хвост, поднял, как пушинку, и отставил на обочину дороги, как переставляют посуду на столе. – Неудивительно, что у тебя нет друзей!
Но Осел ничуть не смутился, а расцвел довольной улыбкой:
– Наконец-то! Только настоящий друг может сказать всю правду в глаза!
Шрек в отчаянии всплеснул руками:
– Послушай, маленький Осел! Посмотри на меня: какой я?
– О, – сказал Осел, окидывая взором выпрямившегося перед ним во весь рост Шрека, – О! Очень высокий, да?
– Нет! – выкрикнул Шрек, – Я людоед! Помнишь: «Хватайте ваши вилы и факелы, возьмем его!». А как они потом улепетывали? Ах, да, ты этого не видел… Но все равно! Неужели это не беспокоит тебя?
Осел с готовностью помотал головой:
– Нет!
– Совсем?! – с недоумением спросил Шрек.
– Совсем-совсем!
– О! – поразился Шрек.
– Слушай, ты мне нравишься! Как тебя зовут? – спросил Осел. – У тебя наверняка должно быть какое-то выдающееся имя, под стать твоей необычной и внушительной внешности!
– Эээ… Шрек, – ответил тот растерянно, и, не находя больше слов, снова зашагал по дороге.
– Знаешь, почему-то ты мне по душе, Шрек! С тобой я никого не буду бояться. Это мне нравится, Шрек, все будет в порядке! – тараторил Осел, шагая рядом.
В это время они подошли к краю лощины, где жил Шрек. С высокого обрыва открывался прекрасный вид на мрачное болото, старое дерево, под которым приютился домик, гнилое озерцо и камыши.
– Вы только посмотрите на это! И кому же нравится жить в таком месте? – воскликнул Осел неодобрительно.
Шрек подошел к нему:
– Это мой дом, – сказал он сварливо, и начал спускаться в лощину.
Осел на миг растерялся, но тут же снова оживился:
– О, как здесь прелестно! Просто прекрасное место, – и, направляясь следом, замер в фальшивом восторге перед большущим камнем: – О, мне нравится этот булыжник, это прелестный булыжник! Знаешь, ты такой потрясающий, – продолжал он заискивать перед Шреком, спускаясь вслед за ним к болоту.
Наконец, они спустились со склона. У входа в лощину стоял на палке прежний плакат – «Берегись! Великан-людоед!», а рядом с ним красовался новый, с устрашающей надписью: «Отсюда не возвращаются!».
Подбежав к плакатам и рассмотрев их, Осел спросил:
– Наверное, ты часто устраиваешь у себя вечеринки, да?
– Мне нравится жить в уединении, – назидательно заявил Шрек, направляясь к дому.
– Знаешь, мне тоже! – воскликнул Осел. – Есть и еще другие вещи, в которых мы похожи… То, се, пятое-десятое… – к этому моменту Шрек дошел до дома и взялся уже за ручку двери. – Послушай, а могу я остаться с тобой?
Шрек скривился, как будто взял в рот целый лимон, и даже втянул голову в плечи – такая перспектива привела его в ужас.
– Что?! – взревел он, поворачиваясь к Ослу.
– Ну, могу я остаться с тобой? Пожалуйста! – повторил Осел, ничуть не смутившись и заискивающе улыбаясь.
– Конечно… – протянул Шрек, мерзко ухмыляясь.
– Да?
– Нет!!! – яростно закончил Шрек, снова берясь за ручку двери.
Но не так просто было отделаться от Осла. Он кинулся вперед, встал на задние ноги, а копытами передних уперся Шреку в грудь, и возопил рыдающим голосом:
– Пожалуйста! Не прогоняй меня! Я пропаду один, мне не выжить там в одиночку, нельзя же быть таким безжалостным… – на глаза его, казалось, вот-вот навернутся слезы, – Ну, может быть, ты именно такой, но потому-то мы и должны быть вместе, ты должен позволить мне остаться, пожалуйста, пожалуйста! – причитал Осел.
– Хорошо, хорошо! – не вынес этой атаки Шрек. – Посмотри на мою комнату, – произнес он, отворяя дверь.
Осел не заставил себя просить дважды. Едва дверь приоткрылась, он влетел в комнату впереди Шрека, и с ногами вскочил в кресло, болтая без умолку:
– О, это будет великолепно! Мы тут все переставим, и… и… Где я должен спать? Ну… Спать где?
Шрек вытянул руки вперед, словно хотел схватить Осла за горло.
– Снаружи!!! – прорычал он, указывая на дверь.
– О, мне кажется, это еще ничего, – пробормотал Осел, смущенный этой бешеной вспышкой, опуская глаза и слезая с кресла. – Но я знаю тебя, а ты знаешь меня… Мне кажется, это лучшее, что я мог получить… Ладно, я выхожу, – и он направился к двери. – Спокойной ночи!
Шрек стоял у двери, не находя слов от ярости. Как только Осел ступил за порог, Шрек так хлопнул дверью, что весь дом затрясся.
Осел свернулся перед дверью, как собака, и снова затянул свою жалобную песню о полном одиночестве и безжалостном отношении со стороны всего мира. Шрек некоторое время, чтобы успокоиться, ходил по комнате, а затем занялся приготовлением ужина.
Глава пятая.
Дом на болоте снова посещают незваные гости, а Осел и Шрек отправляются в поход.
Через полчаса в камине уже пылал огонь, на огне кипел котел с похлебкой, а Шрек, сидя за столом, выжимал в бокал сок забродивших ягод. Пригубив из бокала и удовлетворенно вздохнув, Шрек с опаской глянул на дверь, из-за которой все еще раздавалось бормотание Осла, и приступил к еде. Перед ним на столе стояла горящая свеча, в вазе – букет полевых цветов, словом, обстановка самая мирная и привлекательная. Шрек резал на куски лежавшую перед ним огромную улитку, заедал ее пирогом и салатом из мух и дождевых червей, прихлебывал из бокала – словом, наслаждался. Осел, положив передние ноги на подоконник и заглядывая в окно, завидовал этому домашнему уюту, вынужденный коротать ночь под открытым небом.
Вдруг в комнате раздался какой-то посторонний звук. Шрек насторожился, встал и направился к двери.
– По-моему, я сказал тебе оставаться снаружи! – раздраженно заявил он, обращаясь к Ослу.
– А я и есть снаружи! – отозвался Осел, заглядывая в окно.
Шрек обернулся, и увидел мелькнувшую по стене тень. Он кинулся к столу.
По столу семенил на задних лапках большущий белый мышонок в черных очках и с тросточкой, точь-в-точь как у слепых. Он бормотал:
– Что ж, если так решил лорд Фарквуд… То что нам остается? Если уж мы не дома… – с этими словами мышонок споткнулся о лежащую на столе ложку и растянулся во весь рост. Тут из-за миски с салатом вышел второй мышонок с тросточкой и в очках, он тотчас опрокинул банку с ягодами, которые Шрек выжимал в бокал. Третий, усевшись на остаток улитки, которую ел Шрек, бормотал:
– Почему бы нам не устроиться получше? Какая прелестная кровать, – и он начал раскачиваться на нежном куске улитки, как на матрасе.
– Поймал! – воскликнул Шрек, взмахивая рукой над столом. Но, разжав кулак, он убедился, что ладонь его пуста. А мышонок уже суетился у него на плече.
– Я нашел сыр! – заявил он, ощупывая ухо Шрека. И тотчас же впился в него маленькими острыми зубками.
Шрек завопил, хлопая себя по уху, но мышонок увернулся и с возгласом:
– Ужасный вкус! – спрыгнул на стол. При этом он попал лапой на одну из рассыпавшихся по столу ягод, и ягода, подскочив, влетела Шреку прямо в глаз.
Мышонок направился к двум другим, чтобы обсудить с ними это происшествие, но рассвирепевший Шрек одним взмахом руки сгреб всех троих, и, держа за хвосты, закричал:
– Хватит! Что вы делаете в моем доме?!
Неизвестно, что бы он с ними сделал, но в этот момент со стола полетела на пол посуда, а ее место занял хрустальный гроб, который втащили на стол семеро гномов. В гробу лежала прелестная девушка – Белоснежка.