Что касается меня самого, то достижение Нирваны было первым радикальным результатом моей йоги. Благодаря этому переживанию я внезапно оказался в состоянии, когда все мысли оставили меня, я стал недосягаем для них и мог сверху наблюдать за ними, оставаясь незатрагиваемым никакой ментальной или витальной активностью. Не существовало ни эго, ни реального мира – только некто, созерцавший с помощью «замерших» органов чувств, или нечто, постигавшее и воспринимавшее в состоянии абсолютного безмолвия мир пустых форм, материализованных теней, совершенно эфемерных и призрачных. Не было ни Единого, ни даже множества, лишь только абсолютное То, бескачественное, безотносительное, тотальное, неописуемое, непостижимое, абсолютное и при этом в высшей степени реальное и единственно реальное. Это не было ментальной реализацией или озарением свыше – не было никаких абстрактных построений, – это была настоящая, единственно подлинная реальность (хотя она и не была трехмерным физическим миром), пронизывающая, заполняющая или, скорее, затопляющая это подобие физического мира, не оставляющая места ни для какой иной реальности, кроме самой себя, не позволяющая ничему другому казаться реальным, ощутимым и несомненным. Не могу сказать, что в этом переживании было нечто экстатическое или восторженное – невыразимую Ананду я пережил годами позже, – но что оно действительно принесло, так это невыразимый Покой, необычайную тишину, ощущение освобождения в бесконечности и абсолютную свободу. Я жил в этом состоянии Нирваны дни и ночи, прежде чем оно позволило возникнуть внутри себя чему-то другому и само начало хоть как-то меняться, но сущность этого переживания, постоянная память о нем, возможность всегда вернуться к его полноте оставались до тех пор, пока оно не стало исчезать в более интенсивном переживании планов Сверхсознания. А до тех пор одна реализация сменялась другой, каждый раз что-то добавляя к исходному переживанию, и все они, в конце концов, слились в единое целое. Вскоре видение мира как иллюзии уступило место переживанию, в котором иллюзия[7] была лишь поверхностным феноменом, так как позади нее существовала необъятная Божественная Реальность, над ней – высочайшая Божественная Реальность, и в сердце любого объекта интенсивно вибрировала та же самая Божественная Реальность, таким образом, я видел ее внутри всего, что прежде мне представлялось тенями или безжизненными кинематографическими образами. Но это не означало, что я опять оказался в тюрьме чувств, или опустился на ступень ниже, или что первоначальное переживание пошло на убыль, скорее, это было движение вверх и вширь, направленное на более полное постижение Истины. Ведь именно дух созерцал все объекты этого мира, это не было восприятием органов чувств, а Покой, тишина, ощущение свободы в Бесконечности остались уже навсегда, при этом наш мир, да и все остальные миры представлялись лишь чем-то случайно возникшим в бесконечной череде творений и разрушений, происходящих в бесконечности и вневременье Божественного.
7
На самом деле речь идет не о чем-то ложном и нереальном, возникающем в сознании из-за обмана чувств, а об искаженном восприятии проявленного мира сознающим разумом и чувствами и о неправильном обращении человеческого сознания с реалиями этого мира.