— Спасибонама, Саща, — сказал Фарид, когда мы удалились дворами и скверами от опасного места.
— Это тебе, спасибо, Фарид! — Я пожал пухлую ладошку и собрался идти в Схрон.
— Паташти, — бригадир залез за пазуху и достал потертый лопатник.
Он раскрыл его и начал отсчитывать из жирной пачки пятисячные купюры.
— Пиять… десить… питнасть… ещбельме… дваццодть! Держи, тафай! Завтро придещенома на стройка?
— Завтра? — удивился я. — А это будет безопасно?
— Канэщин! Этот пиздэс знаешь из-за чево случился, сука-билят?
— Из-за чего? — просил я, пряча купюры в тактический карман.
— Мнэ исэмеск тольк што прищел. Брат сказал, весь кипищь из-за таво щто Медведев-шмедведев сиводня приедет, щайтанама. А завтранама он пхаедит абратнама. Понял, э?
— Понятно.
— Так щито прихади! Работать зафтра многа-многа!
— Обязательно, — пообещал я.
Но, естественно, я не пришел на стройку ни завтра, ни в последующие дни. Ну, уж нафиг такое палево. Едва ведь не оказался в цепких когтях закона. Зато теперь я крался по заброшенным окраинам ночного Питера, словно первобытный варвар. Такой же свободный, как был всегда, яростный в своем естестве и адски голодный.
Глава 7
Хриплое, с отвратными пробулькиваниями рычание выдернуло меня из карусели воспоминаний в грозное и безрадостное настоящее. Впрочем, почему безрадостное? Я бросил окурок и резко выпрямился, пронзая стылую темень взором ярости. Суровая усмешка осветила мой притаившийся под капюшоном и в тоже время отважный фейс. Серые тени в количестве шести штук крались среди куч мусора, сверкая голодными глазами, алчно подвывая и сужая круг захвата.
Вперед выступила адски безобразная псина. Оскаленная морда в шрамах, на левом глазу мутное бельмо, шерсть топорщится на загривке, как у гиены, а с клыков капает горячая слюна. Да, блять, собака Баскервилей по сравнению с этой тварью просто милый щенок. Можно даже подумать, что дело происходит в постъядерном хорроре, а не на окраинах Питера.
— Пшли нахуй! — громко пшикнул я и топнул ногой.
Остальные шавки отпрыгнули на пару метров, но главный монстр только припал к земле, злобно поджимая обрывки ушей.
— РРРРРР! РРРРРРРГАВ!
Крупная, сука. И, наверняка, бешеная.
— Боюсь, боюсь… только не кусай, пожалуйста! — запищал я и начал отступать.
В этот момент псина прыгнула. Мгновением позже вся свора бросилась в атаку.
Серия вспышек озарила ночь, мерзлый ветер подхватил и унес громоподобное эхо. Дьявольская собака шлепнулась у моих ног замертво. Еще один черный с белыми пятнами пес катался по снегу, визжа и зализывая рану в задней лапе. Остальные дали драпу в ужасе завывая и, что называется, «роняя кал».
Стрелять вслед я не стал, чтобы не тратить драгоценные патроны. Отнятый у ФСБшников Glock переместился в карман. Пружинистым шагом я подошел к недобитой псине. В моей сильной руке блеснул тесак со стройки. Прижав коленом бьющуюся шавку, я ухватил ее за шкварник. Идеально заточенное долгими вечерами лезвие вскрыло горло до самых позвонков. Визг захлебнулся, и через минуту вместе с кровью из бродячего пса ушла жизнь.
Я убрал колено с застывшего, но еще горячего трупа и смотрел в мрачное небо. Именно туда летели сейчас собачьи души, уносясь в свой собачий рай, где их встретят сочащиеся текущие сучки и мясистые косточки. Испытав облегчение от того, что избавил несчастных животных от бессмысленного, полного опасностей существования на помойках, я принялся снимать шкуру и разделывать тушу. Одноглазую бестию брать не стал — во мне и так достаточно бешенства.
Умопомрачительный аромат шкворчащего на сковороде мяса заполнял мое подземное убежище. «Как удивительна и безжалостна судьба живых существ на этом летящем сквозь бесконечность шарике, — думал я, ножом переворачивая аппетитные куски собачатины, — еще несколько часов назад ты гавкал, хватал за ноги прохожих и нападал на одиноких скитальцев, а теперь служишь великому делу — наполнению калориями могучего организма Санька, который пронесет свой безупречный генотип сквозь безжалостное жерло ядерной мясорубки».
Надо бы записать эту мысль для своей книги, но в очередной раз стало лень. Все силы отняла очередная долгая вылазка. Возможно, если бы я не был постоянно занят выживанием, то давно бы уже написал эту историю? Тем более, космическая плюшечка, выкуренная несколько минут назад взрывала мой разум бесчисленными креативными идеями.