Командующий обратил также внимание на важность организации артиллерийскими начальниками огневого вала в различных условиях и применительно к разным скоростям движения танков и пехоты, поддержания связи между всеми родами войск, особенно с авиацией. Говоря о теории глубокой операции, он высоко оценил вклад в ее разработку В. К. Триандафиллова и К. Б. Калиновского, по существу оставив в тени собственную роль в этом деле.
Уже после войны, читая один из докладов М. Н. Тухачевского, направленный Наркому обороны в тридцатых годах, я обнаружил в нем положения, знакомые с тех давних пор. И подумалось мне: насколько же далеко смотрел наш командующий, высказывая их на заре массового зарождения танковых войск. А тогда и в голову не приходило нам, молодым лейтенантам, что ценнейшие идеи о роли танковых войск, выдвинутые М. Н. Тухачевским и другими советскими военачальниками, сначала будут взяты на вооружение не нами, а гитлеровскими агрессорами, в чем мы и убедились в 1941 году. Но об этом - позже.
Летом 1931 года воины нашего округа расстались с М. Н. Тухачевским - он уезжал в Москву, на должность заместителя Наркома обороны СССР. Мои сослуживцы и я, несмотря на нашу молодость, понимали, что его талант, опыт и знания далеко выходили за рамки окружного масштаба и что на новом посту он сможет принести нашим Вооруженным Силам гораздо больше пользы.
Второй раз мне посчастливилось видеть и слышать Михаила Николаевича в 1934 году. В нашем округе проводились маневры, на которых присутствовал и М. Н. Тухачевский. На этих маневрах воздушное десантирование применялось уже в гораздо больших, чем раньше, масштабах. Причем и наша полковая школа вместе с другими подразделениями и частями была переброшена как посадочный десант на самолетах ТБ-3 из Новгорода на аэродром под Ленинградом. Здесь мы на первых порах посеяли немало паники в стане "противника", захватили даже один из его пунктов управления, но командование "неприятеля" быстро пришло в себя, организовало несколько мощных контратак, и наш десант оказался в окружении. Мы яростно сопротивлялись, однако положение становилось все тяжелее. И вот в самый критический момент десантники услышали рокот нескольких сотен танковых моторов, гулкие хлопки выстрелов их орудий. Теперь уже восторжествовавший было "противник" дрогнул. Мы собрались с силами и поддержали танкистов, атаковав "врага" с тыла.
Тогда я впервые увидел ни с чем не сравнимое зрелище сочетания высокой скорости, мощи и эффективности огня множества танков и навсегда усвоил ту истину, что в современной войне без их массированного удара победы не достигнешь. У меня зародилось страстное стремление изучить танковое дело, овладеть искусством вождения боевых машин на полях сражений. Это желание еще более укрепилось на разборе учений. Выступая на нем, М. Н. Тухачевский одобрительно отозвался о согласованном во времени и пространстве взаимодействии воздушного десанта, мотомеханизированных войск и штурмовой авиации. Заместитель Наркома обороны отметил, что такого массового авиадесанта еще не видели не только в РККА, но и в зарубежных армиях. Применение его было всесторонне продумано и прошло в строгом соответствии с планом. Но это, однако, далеко не предел - в ближайшее время, говорил М. Н. Тухачевский, мы сможем применять многотысячные десанты. Чтобы подготовиться к этому, нужно обобщить опыт поддержания связи командования десантников со своей авиацией и особенно с танками, учесть неувязки в пробных попытках снабжения по воздуху танков, наступавших в глубине обороны, сделать более гибким взаимодействие танков со штурмовой авиацией. М. Н. Тухачевский высказал требование о необходимости настойчиво учить все рода войск в тесном взаимодействии доводить окружение противника до классической завершенности. Одновременно он призвал настойчиво прививать войскам навыки прорыва из замкнувшегося вражеского кольца.
Весьма поучительным для собравшихся было то, что разбор нередко принимал форму оживленного диалога между заместителем наркома и новым командующим войсками округа И. П. Беловым. Очень интересно было наблюдать совместную работу этих двух военачальников, столь различных и внешне, и по характеру, и по темпераменту. Приземистый, широкоплечий, с клинообразной рыжеватой бородкой и коротко подстриженными усами, с простыми, не совсем правильными чертами лица, Иван Панфилович Белов был немногословен. Прежде чем высказать какую-либо мысль, он тщательно отделял и отбрасывал все слова, без которых можно обойтись, поэтому речь его была предельно лаконичной, подчас даже отрывочной. В противовес этому речь М. Н. Тухачевского текла плавно, он не избегал вводных слов и не стремился к специфической военной фразеологии. Но самым поучительным было то, что заместитель наркома больше отмечал положительное в действиях войск, а командующий самокритично и подробно раскрывал все недостатки, в том числе и те, о которых Михаил Николаевич не упоминал.
Мне запали в душу такие слова, высказанные Тухачевским: "Военный не может быть невеждой в политике, истории, философии. Неплохо, чтобы он был также сведущ в литературе, музыке, других видах искусства". И еще: "Военная наука должна идти вровень с последним словом техники".
В тот раз из рассказов товарищей, близко знавших Михаила Николаевича, я узнал, что это был человек больших всесторонних дарований, редких способностей. Он играл на скрипке почти как профессионал, исполняя скрипичные произведения Бетховена и Мендельсона, прекрасно пел и выразительно декламировал, особенно охотно - Блока и Маяковского. Из прозаиков более всего преклонялся перед Л. Толстым. Тухачевский был и искусным мастером различных ремесел, делал скрипки, стараясь раскрыть секреты Страдивари и Амати. Он обладал исключительной физической силой, и не случайно, что даже в его рабочем кабинете за занавеской всегда имелись спортивные снаряды.
К концу моей службы в Новгороде сменилось наше дивизионное и корпусное руководство. В командование дивизией, как я уже упоминал, вступил В. А. Фролов, начальником штаба стал Н. Е. Чибисов. Убывшего в Москву М. В. Калмыкова сменил В. Н. Курдюмов, а штаб корпуса возглавил Ф. И. Толбухин. Все они в войну стали видными военачальниками, и с двумя из них мне посчастливилось тесно общаться в боевой обстановке. С Никандром Евлампиевичем Чибисовым, в частности,- во время битвы за Днепр в 1943 году, когда он командовал 38-й армией на 1-м Украинском фронте, а с Федором Ивановичем Толбухиным - на последнем этапе войны с Германией на 3-м Украинском фронте. Между ними нельзя было не заметить некоторого сходства, начиная с внешности оба были предрасположены к полноте, и вместе с тем оба имели отличную строевую выправку. Им свойственны были интеллигентность, корректность в обращении. Оба были выпускниками офицерских училищ в годы первой мировой войны и закончили ее, будучи штабс-капитанами. Оба прибыли к нам после окончания Военной академии имени М. В. Фрунзе и при встречах настойчиво рекомендовали мне поступить именно в эту академию.
Командир корпуса Владимир Николаевич Курдюмов был высоким, стройным человеком, на первый взгляд несколько угрюмым, но в действительности приветливым, доброжелательным. Ему было всего 35 лет. Он также окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, но еще в 1925 году. В первой мировой войне участвовал рядовым, а в гражданской - командовал батальоном и бригадой. В межвоенный период одно время находился на военно-дипломатической работе, а затем командовал 25-й Чапаевской дивизией. В дальнейшем пути наши неоднократно перекрещивались. В советско-финляндской войне мы воевали в 8-й армии, а в Великой Отечественной побывали на Закавказском фронте. Когда я был командующим Западно-Сибирским военным округом, мне рассказывали много хорошего о Владимире Николаевиче, который возглавлял войска этого же округа в военные и первые послевоенные годы и многое сделал для него.
Хорошо запомнились мне и друзья-сверстники, мои коллеги, командиры подразделений. Все они были бескорыстно преданы своему делу, самоотверженно готовя к грядущим боям самих себя и подчиненных. Вот перед моим мысленным взором предстают командиры взводов полковой школы: Алликас, Емельянов, Леонов, Лихачев, Львов, Солодовников, Тихомиров, Фирсов, Ягодкин. Все мы были тоже чем-то похожи друг на друга, видимо преданностью службе, и вместе с тем - все разные. И судьбы сложились у нас по-разному, но никто в грозный час войны не пал духом, все достойно выполнили свой долг перед Родиной.