- Что... что случилось? - хриплю я, поднимаю руку и смахиваю капельку крови с разбитого лба.
Она не отвечает, и вскоре я все понимаю сам: три черных автомобиля с тонированными стеклами выстраиваются в линию поперек дороги, перекрывая нам путь. Из них выходят люди в черных костюмах и направляются к нам. Одного я узнаю точно: доктор Чарльз Миллингтон. От забитого испуганного старикашки не осталось и следа.
- Не верь ни единому его слову, - шепчет Кэсси.
- Почему? - спрашиваю я, но не удосуживаюсь ответа: девушка выходит из автомобиля и останавливается прямо перед Миллингтоном. Они долго смотрят друг на друга: на лице доктора не дрожит ни единая мускула, а Кэсси криво усмехается, как и обычно.
- Возвращение блудной дочери? - наконец говорит Миллингтон, и я впервые вижу, как оживает его лицо.
- Нет, папа. Я никогда не вернусь домой.
Я не верю им, не могу верить им обоим. Кассандра - дочь основателя базы IDEO, самого страшного места в Америке, да и вообще во всем мире? Меня начинает трясти от этой мысли, и тогда Чарльз Миллингтон оборачивается ко мне. Теперь он похож на хищника, дикого кота, что вертит в лапах меня, запуганную едва живую мышь, и я не могу выдавить из себя ни звука.
- Здравствуй, Доминик. Ты обдумал мое предложение? Я дал тебе полгода, и время подходит к концу.
Я трясу головой и чувствую, как мои глаза округляются, когда я смотрю на доктора. Пытаюсь оживить в памяти воспоминания о базе IDEO, но перед глазами всплывают лишь засвеченные кадры, на которых я бегу и разбиваю все на своем пути. Я не помню, о чем мне тогда говорил Миллингтон. Я не помню, какой он мне дал срок.
Я не помню даже, как сбежал оттуда, помню лишь боль, кровь и потерю сознания. Так, как это и было всегда.
- Садитесь в машину, нам нужно будет поговорить, - бросает Чарльз и разворачивается, собираясь уйти прочь, но Кассандра отрезает:
- Нет. Мы никуда не поедем.
- Садись в машину, Кэсси. Я понимаю, ты хочешь быть храброй, но позволь мне хоть раз пригласить дочь на семейный ужин.
***
Я удивляюсь тому, как легко мы следуем за амбалами в костюмах и садимся в дорогой автомобиль с кожаными сиденьями. Я удивляюсь тому, как спокойно и молчаливо ведет себя Кассандра, не говоря мне ни слова. Здесь, в роскоши, она внезапно расслабляется, откидывается на спинку сиденья и даже принимает из рук Миллингтона бокал вина.
«Абсурдно, в нем может быть снотворное», - вопит разумное суждение внутри моей головы, но ничего не происходит ни через час, ни через два. Нас не держат силой, но от этого мне еще страшнее.
Я теряюсь на местности, как бы внимательно ни пытался следить за тем, куда нас везут. Мы не возвращаемся на юг, я вижу это по уходящему солнцу, мы движемся в прямо противоположную сторону: на север, к снегам Аляски. Конечно, Миллингтон не собирается везти нас через всю страну, и спустя несколько часов мы сворачиваем в Санкт-Джордж, административный центр округа Вашингтон, как гласит табличка на въезде в город. Мы не приближаемся к центру, едем по загородной трассе, и вскоре на горизонте вырастает трехметровый железный забор, дом за которым кажется настоящим поместьем. Автомобиль останавливается, и мы идем за людьми в черном, удивленно мотая головами: и я, и Кэсси определенно впервые находимся здесь.
В таком красивом месте я бывал лишь однажды, но даже приют Хранителей, полный антикварных картин и скульптур, - лишь мелкая сошка по сравнению с этим храмом реликвий. Мне сложно представить, каким богатством обладает хозяин этого дома, и какие страшные секреты должны храниться в его шкафу для того, чтобы пустить меня в свою обитель.
Миллингтон все еще держит в руках бокал вина, опускается на черный кожаный диван и откидывается на спинку, вальяжно закидывая ногу на ногу. В моей памяти всплывает сцена из «Бета-Поинт», откуда миниатюрный доктор с глазами жертвы помог мне сбежать. Теперь он сидит передо мной, будто король всего мира, что определенно валяется у его ног, и кажется мне гениальным актером. С такими умениями Чарльз мог бы перехитрить и сам Штамм. Или нет?..
Миллингтон кивает на диван напротив, и я уже готов поддаться его воле, когда Кассандра останавливает меня движением руки.
- Мы здесь не задержимся, - цедит она сквозь зубы, и я чувствую, как завис меж двух огней, пока два монстра сохраняют зрительный контакт между собой.
- Ужин еще не готов. - Ухмылка Миллингтона становится мягче. Он опускает бокал на небольшой столик и закатывает глаза, сжимая переносицу. - Расслабьтесь. Доминик, располагайся, тебе здесь ничто не угрожает. И тебя, Кассандра, никто не собирается сажать под замок. Не переживай.