Но я все равно не верю. Продолжаю смеяться и улыбаться, будто это действительно правда.
Пытаюсь запихнуть паранойю поглубже. Не сейчас. Не сегодня. Отложим Армагеддон на завтра, может, так будет легче.
***
- Алекс, куда... - чувствую, как мою руку снова тянут, - куда ты меня ведешь? - парень загадочно улыбается и ничего не отвечает, продолжая тащить непонимающую меня к выходу.
Он смеется, поворачиваясь ко мне и протягивая длинный лоскут черной ткани.
- Придется завязать глаза. Это сюрприз.
- Что? Какой сюрприз? О чем ты? У меня аллергия на неизвестное.
- Садись в машину, - смеется он. Я чувствую, как искренний смех из темноты щекочет подушечки пальцев, и вздрагиваю. Это прекрасно. - Тебе понравится, обещаю.
Мы очень долго едем по запорошенной только что выпавшим снегом дороге. Она несется впереди прямиком на нас, а мы несемся на нее, и я чувствую холодный ветер скорости на своей коже. Но по-прежнему не вижу ничего.
Алекс вытаскивает меня из машины и ведет куда-то. Я слышу женский смех, чей-то третий, незнакомый мне, и голос бросает:
- Развлекайтесь, птенчики.
Я шарю по темноте руками, и Алекс направляет их в нужную сторону. Я хватаюсь за какую-то перекладину.
- Держись крепко, - шепчет он мне на ухо, и мурашки бегут по коже.
Я слышу лай. Секунду спустя Алекс легким движением снимает повязку с моего лица, и я щурясь привыкаю к свету. Собачья упряжка срывается с места, и мы летим.
Он расставляет мои руки в стороны, как в чертовом «Титанике» и тоже смеется. Мороз щиплет кожу на лице, снежинки колют щеки. Я чувствую себя птицей, настоящей северной птицей, обретающей крылья.
- Боже! - кричу я и чувствую, как холод забирает у меня голос, оставляя лишь надрывный хрип, но я все равно продолжаю вскрикивать от восторга. - Это потрясающе!
«Я живу», - хочу крикнуть я, но с губ срывается что-то неразборчивое.
«Вирус забрал у меня все, но подарил мне жизнь», - и слезы брызжут из глаз от морозного ветра и не только.
«Я влюблена», - кричу во все горло, и мир уже лежит у моих ног, разворачивая все новые тайны на своих картах.
Холод сводит конечности, и я уже не чувствую ног, рук и щек, они становятся деревянными, чужими и отмершими кусками меня, но внутри все горит. Упряжка останавливается, и мы уходим. Я оборачиваюсь и вижу, как несколько мужчин отвязывают собак и забирают назад.
Перед нами лес. Огромный, могучий лес у подножия аляскинских гор.
- Как тебе? - улыбается Алекс, а я не могу ответить, открываю рот, закрываю снова и давлюсь хрипом севшего голоса.
Мы идем еще долго, все глубже и глубже в лес, пока перед нами не вырастает одноэтажный деревянный дом, как нарисованный в этом хвойном великолепии, окружающем его. Алекс все тянет и тянет меня вперед, и я смеюсь, и я плачу, и я не понимаю, сон это или реальность.
- Это мой рождественский подарок, - говорит он, будто читая немой вопрос на моем лице.
Я киваю и бегу за ним, кидаясь снежками. Мы ворочаемся в снегу как дети, облепленные им с ног до головы, мы деремся и кувыркаемся на лужайке у дома. Мы живы, и наконец-то я чувствую это.
В доме тепло и уютно, хотя все внутри заделано под старину. Краска на стенах обшарпана и забита всевозможными надписями, но это не делает дом хуже. Это говорит о том, сколько людей побывали здесь до нас.
- Излюбленное место для тех, кто хочет отречься от всего мира и скоротать вечерок-другой в глухом лесу, - говорит Алекс.
Я улыбаюсь и остаюсь одна в комнате, разглядывая надписи.
Всю ночь мы смеемся, деремся, целуемся, занимаемся любовью, смотрим фильмы и дарим друг другу подарки.
И лишь на утро, когда Алекс еще спит, я начинаю чувствовать, как восторг сползает с моей души, оставляя пустоту, от которой все внутри холодеет и замирает.
Так и я замираю, останавливаюсь перед исписанной стеной и вновь пробегаю по ней взглядом, думая лишь о том, что что-то упустила. Что-то ускользнуло от меня прежде, но я не дам ускользнуть от меня сейчас.
Делаю несколько шагов вправо и останавливаюсь. Деревянная половица скрипит под ногами. Я опускаюсь на корточки и вижу надпись в нескольких сантиметрах от пола: «Маргарет». Меня бросает в жар, парализует от страха, и я не знаю, что делать дальше.
Я делаю шаг вперед, и половица прогибается с неприятным скрипом. Снова замираю, схожу с нее и тяну доску наверх, пытаясь приподнять. Все верно: тайник.
Спустя год секреты моей матери вновь начинают оживать.
***
Алекс отвозит меня домой, но я ничего не говорю ему о найденных бумагах. Я смеюсь, но искусственно и надрывно, не так, как вчера, пытаясь не встречаться с ним взглядом. Не сейчас. Теперь мне хочется во всем разобраться самой и не вмешивать никого в то, что оставила мне Маргарет.