Потом снова бежим. Дневной свет слепит мне глаза, а на улице оказывается даже теплее, чем в бункере. Я не могу надышаться этим воздухом, и от его избытка у меня саднит горло и болит голова.
Потом мы останавливаемся. Я оборачиваюсь: никто нас не преследует, и это странно. Поднимаю взгляд на девушку и вижу, что она корчится, пытаясь отдышаться и смотрит на меня исподлобья так, будто я инопланетянин.
Оглядываюсь по сторонам, вижу, что мы загородом, на окраине леса, а дорога далеко впереди. Перебираю слова в голове, но не знаю, что сказать ей. Поблагодарить? Но зачем она помогла мне?
«Кто ты?» - хочу спросить я, но вместо этого говорю:
- Что там произошло?
- Мятежники взорвали бункер.
- Это бета-поинт? - с сомнением говорю я.
Девушка поворачивает голову из стороны в сторону.
- Нет. Это подразделение не имеет наименования. Мы даже солдатов почти не нашли.
- Мы?
Девушка закусывает губу.
- Я не с ними, ясно? Я пошла на это задание, потому что мне нужно было... сбежать.
- Зачем тебе сбегать от мятежников?
Поворачиваю голову чуть вправо и долго смотрю на нее прежде, чем она ответит.
- Ник Роджерс, - наконец выдыхает девушка, и я замираю. - Мне нужно его найти.
Глава 12. Пропасть бесчувствия
Я просыпаюсь очень поздно, ближе к полудню. Потягиваюсь на диване и разминаю затекшую шею. Смотрю в сторону двери, куда бесшумно заглядывает Доротея - женщина, спасшая меня прошлой ночью от бесконтрольной ненависти.
Спустя пару секунд ее лицо пропадает, и я слышу приглушенные удаляющиеся шаги. Закрываю глаза и лежу еще несколько минут неподвижно. Разум настраивается на нужную волну и приводит в порядок мысли. Разлепляю веки и смотрю на свои руки. Паутина темно-синих вен окутывает их, исчезая в тонких длинных пальцах. Я похож на скелет. Только сейчас, когда задираю футболку и оглядываю свое тело, я понимаю, что ребра просвечивают сквозь тонкую кожу.
Я совсем забываю о себе. Забываю о своем теле, спихивая всю его защиту на Штамм, но если я буду следить за собой, зверь не вырвется наружу, верно? Я хочу в это верить.
Снова раздаются шаги, и Доротея заходит в комнату. Она держит в руках поднос, на нем - стакан кофе и сэндвич. Улыбаюсь краем рта и принимаюсь за еду.
Смотрю на женщину пристально, жду, когда она скажет хоть что-нибудь, правда сам не нахожу смелости спросить. В конце концов, она все еще молчит, и я опускаю взгляд, чувствуя лютый холод внутри себя.
Когда кофе подходит к концу, откидываюсь на спинку дивана и смотрю в потолок. Вспоминаю муху, мою старую подругу и думаю: а удалось ли мне выбраться из клетки? Или я все еще стучусь лбом о потолок, пытаясь пробить его, хотя совсем рядом есть открытая дверь?
- Что с ней? - выдыхаю наконец и снова пристально смотрю за Дороти. Наблюдаю за ее реакцией. - Для человека, перенесшего сложную операцию, она чувствует себя хорошо. Только приходит в себя, все спрашивала о тебе.
Сердце начинает колотиться. Слишком быстро. Запредельно громко. Все внутри меня напоминает огромный часовой механизм.
- Я могу увидеть ее? - во рту пересыхает, и я прохожу языком по зубам. Упираюсь в нёбо. Дышу часто-часто.
- Ей сейчас нужно спокойствие. Постарайся не волновать ее.
Я думал, что это уже невозможно, но мое сердце начинает биться еще быстрее: я был уверен, что меня не пустят к Софи, что еще не скоро смогу ее увидеть. Но Доротея зовет меня за собой, и мы долго идем по белому коридору, в котором пахнет антисептиком и лекарствами, а когда останавливаемся перед той-самой-дверью, мое сердце тоже останавливается.
- Она должна быть спокойна, - говорит женщина и подталкивает меня к двери. Я захожу внутрь.
Софи лежит с закрытыми глазами. Такая белая на фоне белоснежных простыней. Такая хрупкая и маленькая в ворохе одеял. Ярко-красные волосы разбросаны по подушке. Она - самое яркое пятно в этой комнате, но еще и самое бледное.
Я иду к ней так медленно, как только могу. Каждый шаг порождает во мне тысячи действий, эмоций, сокращений мышц. И когда я оказываюсь у ее кровати и резко падаю на колени, она открывает глаза, поворачивает голову в мою сторону:
- Я так тебя ждала, Ник.
Ее голос слабый и тихий. Она сама по себе такая. Она слабо и бесшумно протягивает руку вперед и касается моей щеки. Она - фарфоровая статуэтка, я - призрак. Я муха, я зверь, животное, но ее прикосновение вновь делает меня человеком.
И внезапно, что-то внутри меня обрывается. Какие-то нити, что заставляли меня думать, мыслить, рассуждать, и я срываюсь. Я прикладываю ее руку к своим губам и опускаю голову, прижимаясь лбом к кровати. Внутри меня случается взрыв, третья мировая, настоящее кровавое побоище, я всхлипываю и не могу больше сдерживаться.