«Буду в 27.12. 12:00 Парк на Куэтлек-стрит»
Я замираю, и телефон падает из моих рук. Люди, идущие рядом, оглядываются, но я не реагирую.
- Изабель! - кричат мне в спину, и я оборачиваюсь с секундным опозданием.
Передо мной стоят все трое: Алекс, Адам и Хэл.
- С тобой все в порядке?
Я улыбаюсь и поднимаю телефон.
- Да.
Я в порядке, более чем. История Маргарет наконец сдвинулась с мертвой точки.
***
Весь день я провожу как на иголках, и утром двадцать седьмого декабря бегу на Куэтлек-стрит. Меня трясет от нетерпения, я наскоро запихиваю все бумаги в сумку и озираюсь по сторонам, пытаясь найти таинственного незнакомца. И вот, натыкаюсь взглядом на массивную фигуру в тени хвойных зарослей и подхожу к ней.
- Здравствуйте, - робко бросаю я, и мужчину оборачивается.
Он протягивает мне руку и ведет себя довольно тактично и вежливо, как и по телефону, но глаза его блестят от удивления.
- Александр Манн.
- Изабель Мэд.
Он кивает в сторону пустой аллеи, и мы медленно идем по ней, заводя разговор.
- Маргарет никогда не умела уживаться с людьми, - говорит мужчина. - Она всегда была одинокой, вне каких-то компаний, никому не доверяла, хотя по сути была шикарной женщиной, и от нее невозможно было отвести взгляда. Ты унаследовала ее красоту.
Я усмехаюсь и отвожу взгляд.
- Мы познакомились на последнем курсе университета. У меня был друг, Чарльз, и с тех пор нас всегда и везде было трое. Так странно было наблюдать за тем, как она менялась. Я всегда обращал на нее внимание, на хмурую девочку, зажатую в углу класса, но общаясь с нами, она стала расправляться. Она часто улыбалась, и ее глаза горели, когда она рассказывала нам новую идею. Она все нам рассказывала: и о постоянных побегах, и о ссорах с родителями и Мелиссой, и о Ричарде. Ты все это знаешь, я вижу.
Я киваю.
- Мне пришлось узнать это дорогой ценой.
- Как и мне, - вздыхает мой собеседник. - Я ведь помню тебя, Изабель. Ты была совсем крошечной, когда Маргарет собралась уехать во Флатхед. Я так и не смог приехать к ней, и это был последний раз, когда я ее видел.
- Вы созванивались, переписывались?
- Да, все время. Но она очень сильно изменилась. Иногда она казалась просто... безумной, сумасшедшей. Она говорила ужасные вещи. Она делала ужасные вещи, но я не мог ее остановить, никто не мог.
- В своем последнем сообщении она попросила меня о том, чтобы я проследовала весь путь становления Штамма и направила меня к вам.
Мужчина качает головой.
- Едва ли я могу чем-то помочь.
- Но вы ведь что-то знаете.
- Я знаю одно, Изабель: трагедия в Нью-Бриджпорте - это только начало. То, что создала Маргарет, уже не остановить.
***
Александр может говорить о моей матери часами, а я все не могу перестать его слушать. Чем-то внутренним и тайным я знаю, что его голос знаком мне, и я могу ему доверять, но мозг говорит, что это абсурд.
Мы заходим в мою маленькую квартирку, и я ставлю чайник, пока мужчина рассказывает о том, какой Маргарет была в молодости, и мы пьем чай под мою историю. Мне хочется все ему рассказать, и я корю себя за этот приступ абсурдного доверия незнакомому человеку, но слова вырываются сами собой.
Я рассказываю ему обо всем: о взрыве в Глендейле, о Хранителях и Роджерсе. О Мелиссе и Колине, о Бэре и том, чему я научилась в плену у «Альфа-Поинт». Под конец рассказа я уже вижу, что Александр Манн смотрит на меня совсем иначе и тщательно подбирает слова, прежде чем сказать:
- Я и не думал, что ты так сильно похожа на нее.
Я выдыхаю и тянусь за чайником, когда раздается стук в дверь. Не могу пошевелиться, боязливо оглядываясь на мужчину, но он, кажется, совершенно спокоен. В дверь стучат снова. Выдыхаю и выхожу в коридор, открываю и слышу знакомое:
- Привет.
Скай заходит в квартиру и замирает на пороге гостиной, где мужчина поднимается с дивана, и глаза их обоих округляются с подозрительной идентичностью.
- Алекс... - тихо выдыхает мужчина и делает шаг вперед.
- Вы знакомы? - робко спрашиваю я и замираю.
- Мы знакомы, Изабель, - наконец выдыхает парень. - Это мой отец.
Глава 2. Изгой
Я тень. Лишь отражение человека, утратившего свое былое существование. Все верно, у меня и раньше не было никого, некому можно было бы доверить мою боль, мои страхи, мою панику. У меня никогда никого не было.
Но были люди, которые не проходили мимо.
Была Софи. Она смеялась над моими историями и зарывалась длинными тонкими пальцами в мои волосы, она улыбалась, когда мир катился к чертям, и ругалась отборным матом, когда кто-то напоминал ей, что она сама неизбежно умирает.