Замираю перед ним, пробегая взглядом по строкам документа, и прокручиваю страницу до самого конца, когда за спиной раздается:
- Эй, вы что тут делаете?
Но к тому моменту все внутри меня взрывается, глаза горят, руки безвольно падают вдоль тела, и я не просто не могу пошевелиться - я умираю на секунду и возвращаюсь к жизни сущим демоном.
На странице документа я вижу фотографию Софи, а рядом с ней - дату ее смерти.
И тогда я кричу.
***
Хватаюсь руками за голову в тот момент, когда все мышцы моего тела резко сокращаются, и я больше не могу сделать вдох. Ком в горле наливается сталью, я пытаюсь втянуть в себя воздух, но его путь перекрыт спазмом. Падаю на пол, и боль от вновь вспоротых ран и разошедшихся швов не сразу дает себе знать, но спустя несколько секунд отзывается во всем теле.
Вытягиваю руки вперед, поворачиваю головой из стороны в сторону, смутно вижу Кассандру, которая отталкивает человека в белом халате и бросается ко мне.
- Нет! - кричу я, - не трогай меня, не трогай! Выпустите меня отсюда!
Хочу броситься вон из лаборатории, но ноги дрожат так сильно, что не могу подняться. Голос срывается, по щекам ползут слезы от боли, я все еще дышу еле-еле. Из последних сил ползу в самый угол и забиваюсь в него. Комната плывет перед глазами, но продолжаю смотреть на Кассандру.
Она испугана, движется слишком медленно и ничего не понимает. Она кричит на человека в белом халате, тот робко указывает в сторону компьютера.
Когда она подходит к нему, мое тело расслабляется. Спазм сходит, дыхание восстанавливается, и картинка перед глазами становится четче. Я вижу, как Кассандра внимательно читает запись на экране, пробегает взглядом по одной строчке несколько раз, потом отворачивается и хватается за край стола.
Она бледнеет, и тогда я наконец поднимаюсь на ноги.
- Доминик, - говорит Кассандра, и я слышу ее, слышу, как дрожит ее голос.
Я не могу понять, кто она, и что я к ней чувствую. Я ненавижу Роджерса, ненавижу себя, ведь мы оба предали Софи. А теперь... теперь... я снова задыхаюсь, ведь теперь все это неважно. Мы оба проиграли. Вирус победил.
Выбегаю из лаборатории и быстро иду по коридору, цепляясь руками за стену.
Не понимаю, куда мне идти дальше. Кажется, сзади кто-то что-то кричит, но я лишь прибавляю шагу. Мне страшно. Мне больно.
Я неуязвима, но чувствую адскую боль.
Вместо того, чтобы свернуть в жилой отсек бункера, поворачиваю налево - там почти нет освещения, стены ничем не покрыты, лишь сухой шершавый холодный бетон. Бреду вдоль них, где становится темно и сыро, воняет канализацией и гнилью.
Иду в самый конец коридора, так далеко, что уже не видно света жилого отсека, но здесь горит красная аварийная лампочка. Останавливаюсь под ней и откидываюсь на стену. Меня трясет.
Один, два, три вдоха, и слышу неприятный высокий звук, похожий на писк. Смотрю вниз, и мимо меня пробегает гигантская крыса. Дергаюсь и зажимаю рот руками, чтобы не закричать.
Начинаю пятиться к свету жилого отсека, но передо мной пробегает и вторая, и третья. Все крысы скрываются в темноте, откуда сквозит промозглой сыростью. Мой желудок сжимается, я поворачиваюсь и со всех ног бегу к свету.
***
Когда возвращаюсь в комнату, дрожу от холода и страха. Кассандра сидит на кровати сгорбившись и смотрит на пустую стену. Опускаюсь рядом с ней и часто дышу. Мой мозг плавится от переизбытка страха и злобы.
- Там огромные крысы, - тихо говорю я, не знаю, почему. - В коридоре, дальше от жилого отсека.
Кассандра вздрагивает. Поворачивает голову в мою сторону, смотрит большими круглыми глазищами, но ничего не говорит. Трясет волосами и поднимается с кровати, подходит к стене.
Она мечется из стороны в сторону, нервничает, я вижу это. Не знает, куда забиться: комната слишком маленькая; не знает, куда приковать взгляд: вокруг лишь голые серые стены. И мы заперты в этой клетке, и меж нами лишь кровавая мешанина мыслей.
Мы выдыхаем синхронно, какой-то часовой механизм внутри нас приходит в действие, и я слышу его тиканье, что перерастает в одновременное биение двух сердец.
- Ты не знала ее, - тихо говорю я и искоса поглядываю на Кассандру, которая замирает и не поднимает головы. - Она была чокнутой. Я всегда думала, откуда столько энергии, столько безумных мыслей и крышесносных идей может взяться в одном человеке. Она была легкой... легкомысленной скорее. Она всегда забывала плохое и так отчаянно любила жизнь, что все передряги мира были ее передрягами. Софи была мне сестрой. Самой лучшей чокнутой подругой на свете.