А снег все так же продолжает идти.
***
- Поговори со мной, - шепчу я, прижимаясь к могильному камню. - Ну же, прошу тебя. Ответь мне. Дай мне еще хоть раз услышать твой голос.
Здесь слишком холодно. Холод от земли пробирается внутрь меня, парализуя. Все вокруг теряет значение, только не она. Горячие слезы бегут по моим щекам и застывают на холоде.
Я должен очнуться.
Должен вернуться в реальность.
Должен отпустить этот камень.
Должен, должен!
Я набираю воздуха в легкие и рывком выбираюсь из затянувшегося сна.
***
Когда открываю глаза, чувствую на себе чужой взгляд. Передо мной стоит миниатюрная старушка, укутанная в слои одежды и недоверчиво косится на меня. Опускаю взгляд на руки и вижу, что они посинели и опухли. Совершенно их не чувствую.
- Парниша, ты чего? - говорит она, чуть наклоняя голову.
От этого «парниша» меня пробирает смех, и я даже нахожу в себе силы подняться.
В следующую секунду понимаю, почему. Клон просачивается в сознание, лишает мое тело чувств и боли и начинает говорить совершенно спокойным голосом.
- Я приехал с юга, - робко усмехается он моими губами, - меня должны были встретить, но вот, даже адреса не оставили. Не знаю, куда податься.
- Негоже лежать на лавке в метель. К кому это ты приехал?
- Колин и Мелисса Мэд - мои дальние родственники. Это же... Куитлук, верно?
Старушка задумчиво кивает.
- В седьмом доме на Хоул стрит Мэды живут. Я в пятом. Поднимайся, парниша, покажу тебе дорогу.
И я медленно плетусь за ней, едва перебирая ногами, но чувствуя внутри прилив надежды.
***
Что сказать им, когда дверь распахнется перед моим носом, а сзади будет стоять доверчивая старушка? Что может вообще сказать предатель, добровольно явившийся в дом бывшего врага?
Смогут ли они принять меня, выслушать хоть часть моей истории?
И когда открывается дверь, на пороге стоит Мелисса Мэд. Невысокая женщина, изрядно постаревшая за последний год, укутавшись в теплую шаль, смотрит на меня округлившимися от удивления глазами. Она не может ничего сказать.
И Клон отступает, как последний предатель, оставляя меня одного, да так резко, что я едва ли не падаю перед Мелиссой от наплыва чудовищной боли.
- Пожалуйста, - хриплю я, хватаясь за живот. - Мне нужно вам многое рассказать. Пожалуйста, мне больше некуда идти.
Перед глазами темнеет, и в темноте начинают плясать разноцветные круги. Мелисса втаскивает меня в дом, и я слышу лишь, как на щебетание старушки она отвечает «Спасибо, Молли, все в порядке» и закрывает дверь.
Она берет меня под руку, когда я совсем ничего не вижу из-за головокружения и сажает на диван в гостиной. Я слышу голоса, но в голове гудит, и я не могу ничего разобрать. Наслаждаюсь тем, как тепло приводит мое тело в чувства.
Закрываю глаза и хватаюсь за голову руками. Она болит так, что как будто вот-вот разорвется на куски.
- Долго ты ничего не ел? - громко спрашивает Мелисса, и на секунду я возвращаюсь в реальность.
- Неделя...две...три... - язык заплетается, и слова булькают в горле.
Моргаю много раз, щурюсь и оглядываю комнату. Она просторная и теплая, у противоположной стены горит огонь в камине и рядом с ним стоит Колин, скрестив руки на груди и недоверчиво глядя на меня.
Набираю воздуха в легкие и разгибаюсь, пытаюсь выпрямиться, и дыхание перехватывает от резкой боли.
- Я ничего не сделаю вам, - только и могу выдавить. - Все, о чем я мечтаю теперь, - это умереть.
Колин молчит, и я снова закрываю глаза, сгибаюсь и кладу голову на колени. Ничто не способно унять мою боль. Ничто не способно спасти меня сейчас. И защитить.
Я заслужил все это. Да. Я понимаю, что причинив человеку боль однажды, ты получишь ее в многократном размере, потому что ставки отчаяния запредельно высоки. Никто не вправе играть со смертью в карты.
Я долго сижу в молчании, жду, когда мои конечности отогреются и смогут функционировать, как раньше. Мелисса возвращается в гостиную, и у нее в руках поднос. На нем - небольшая глубокая тарелка с какой-то похлебкой, ложка и стакан с водой. Я хватаю последнее и осушаю его в один глоток. Мелисса молча уходит за вторым.
Смотрю на суп и медитирую над ним, будто над чем-то нереальным и сверхъестественным. Беру ложку и подношу горячую жидкость к губам.
- Осторожнее, - говорит Мелисса, - ешь медленно.
- Я... - пытаюсь сказать, но она перебивает.
- Сначала поешь, потом будешь говорить.
Киваю и медленно ем суп в совершенной тишине. Где-то на середине тарелки понимаю, что в доме больше людей, чем Мелисса и Колин. В гостиную выходит Элис, и я уже понимаю, что не смогу больше съесть ни ложки. Смерть Адама неоново-красной картинкой застывает перед моими глазами.