Мы расстаемся хорошими друзьями.
Когда умирает эта неведомая часть меня, мы со Штаммом становимся единым целым.
***
Так странно вновь подниматься наверх после месяца подземного заточения. На нас - бронежилеты и вся экипировка на тот случай, если мятежники ждут. Но никого нет, совершенно. Десяток солдат выводит нас к эскорту Миллингтона, и мы с Кассандрой садимся в один из черных дорогих автомобилей.
Чарльз улыбается краем рта и протягивает нам по бокалу, в которых плещется красная жидкость. Я отпиваю совсем немного и чувствую, как она обжигает горло и приятное покалывание спускается вниз по желудку. Наконец-то могу расслабиться.
Мы приезжаем в аэропорт, и здесь я наконец-то могу стянуть с себя бронежилет, хотя Кассандра говорит, что еще рано. Она сопротивляется не так уверенно, потому что помнит, что я делала с собой в бункере, когда украла нож. Странно, что он все так же при мне, но теперь никто не возражает против этого.
Я обещала не убивать себя, если уж на то пошло.
Частным рейсом мы летим в Куитлук, и я не могу спокойно сидеть на месте, зная, что через несколько часов буду дома с родителями и Алексом. Я не могу спать, зная, что сегодня усну в своей кровати, я не могу есть, зная, что мама накормит меня сытным ужином. Я не могу поверить своему счастью, что, пройдя через ад, ты все еще можешь вернуться домой и быть кем-то любим.
Кассандра просто вырубается на сиденье рядом со мной и спит весь полет, я же не могу и глаза сомкнуть. Бреду вдоль салона к уборной, застываю у зеркала и рассматриваю себя очень пристально. Пытаюсь понять, что же изменилось во мне за этот месяц, но так и не могу сообразить, что. Черты моего лица стали более четкими и резкими, щеки впали и вообще тело исхудало до предела, но набрало мышечную массу. Мне приятно чувствовать его. Приятно видеть подкаченные руки и ноги и кубики пресса - то, о чем мечтает любая девушка, досталось мне уж очень большой ценой.
А потом я вспоминаю, что последний раз вот так смотрелась в зеркало месяц назад, еще до заточения в той странной тюрьме и до тренировок в бункере Миллингтона. Что тогда мое лицо разъедал Штамм, теперь же - никакого следа. Вот в чем был весь смысл, Призрак привез меня к Миллингтону, чтобы случилось то, что должно было случиться.
Я чувствую, как что-то касается моей ноги, и опускаю взгляд: рядом со мной сидит Крыс и смотрит на меня своими красными глазками.
- Бог ты мой, как ты здесь оказался? - спрашиваю я и гляжу на него так, будто жду, что крысеныш мне ответит. - Прости, я забыла с тобой попрощаться, малыш.
Подношу к Крысу ладонь, и он забегает на нее, а второй рукой чешу ему за ухом, как миниатюрному щенку.
Накрываю его второй ладонью и несу в салон. Не знаю, будут ли меня ругать за это, но мне и все равно на самом деле. Я знаю, что Миллингтон сидит в противоположном конце салона, и я уверенно иду в его сторону. Хлопаю Чарльза по плечу и опускаюсь рядом с ним.
- У меня есть одна теория, - говорю это и показываю Милингтону Крыса, который тут же перебегает мне на плечо. - Если наше поколение обречено, то следующее может выжить.
***
Если в самолете я еще продолжаю нервничать, то в белоснежном Куитлуке расслабляюсь мгновенно. В аэропорте мы натягиваем на себя теплые шарфы и куртки, и Кассандра удивленно оглядывается по сторонам, и я знаю, о чем она думает: здесь невероятно красиво.
На несколько минут я превращаюсь в ребенка. Кидаю в нее снежками, и тогда она подскакивает ко мне и валит в снег. Мы катаемся в снегу, смеемся и взвизгиваем, когда от холода щиплет лицо и руки.
Мы встаем и отряхиваемся, и тогда я замечаю на себе взгляд Миллингтона, такой глубокий и задумчивый, как будто то, что я рассказала ему в самолете, и правда имеет твердую научную почву. Как будто это и правда возможно.
А еще я замечаю, как из глубокого кармана пальто Миллингтона высовывается крысиная мордочка, и мой маленький друг смотрит на меня, удивленно и внимательно. Его взгляд говорит мне, что я все делаю правильно.
Или же мне просто хочется это услышать.
В подъезжающую машину садимся лишь мы втроем и водитель. Солдаты Миллингтона едут следом, но фактически в них нет надобности, пока мы с Кассандрой рядом.
Когда автомобиль подъезжает к дому, у меня перехватывает дыхание. Я предвкушаю встречу, и желудок сжимается, и все внутри проваливается в вакуумную пустоту.
Водитель выходит первым и открывает дверь перед Миллинтоном, потом - перед Кассандрой, а мою он распахивает в последнюю очередь, когда мое же терпение совсем испаряется.