- Я все понимаю, Ник! Я все понимаю, - ее голос становится тише. - Мы слишком много ошибались, мы слишком многое сделали неправильно.
Она кладет руки мне на плечи, и первое желание - оттолкнуть ее, убежать, спрятаться, но я подавляю его. Мое тело расслабляется, и я дышу глубоко и с надрывом, силясь успокоится.
- Мы многое сделали неправильно, - повторяет она мягче.
- А мне что делать? - встревает Кэс. - Вы-то не беременные!
Я оглядываюсь и понимаю, что она действительно шутит. Что во всей этой бредовой ситуации губы Кассандры дрожат в усмешке, и Изабель тихо смеется. Мне становится легче, я тоже смеюсь, незаметно, глупо, с шумом выпускаю воздух изо рта и захлебываюсь в нем.
И когда мы успокаиваемся, все снова встает на свои места.
- Ты должна рассказать Чарльзу, - отвечает Изабель уже серьезно.
Кассандре не нравится этот вариант, она хмурится и отворачивается, ее лицо снова становится серым.
- Я не могу, - тихо отвечает она.
- Почему?
- Я... я не могу, - и смотрит почему-то на меня. Большими грустными глазенками, будто я должен сказать за нее, почему. И я сдаюсь.
- У Кэс не лучшие отношения с Миллингтоном.
- Я его ненавижу, - усмехается она.
- Но я же не заставляю тебя жить с ним! - восклицает Изабель. - Просто поговорить.
Кэс пожимает плечами и снова опускает взгляд. Она как бы говорит, что не собирается этого делать.
Ее глаза уже попросили меня, и я не могу им в этом отказать.
***
Со мной снова что-то происходит, но я не могу понять, что именно. Стою у зеркала в ванной, упершись руками в края раковины, и пол уходит из-под ног, большие квадраты кафеля расплываются, растекаются по всей поверхности пола и покрываются разноцветными кругами, что пульсируют у меня перед глазами. Что это?
Я не знаю.
Слишком сложно.
Тупая ноющая боль вонзается в виски и сбивает меня с устойчивого положения, переворачивая с ног на голову весь мир. Я отталкиваюсь от раковины и падаю, ударяюсь затылком о бортик ванны, вскрикиваю и пытаюсь унять сильную дрожь. Все вокруг меня мерцает и пульсирует.
Все... все...
- Ник! - голос, такой отдаленный, чужой, неестественно резкий. Чьи-то руки прорываются вслед за ним, но я не вижу ничего, кроме разноцветных полос, не слышу ничего, кроме утробного гудения.
- Ник! - голосов становится больше, они все тянутся ко мне, но я не понимаю, не могу понять, почему я так далеко. Как будто оказался в совершенно ином мире, заблудился на перепутье альтернативных Вселенных и промахнулся дверью.
Вымысел растворяет реальность...
Ник!
Доминик!
Роджерс!
Пожалуйста, пусть это прекратится, позволь мне вернуться, позволь...
Но вместо этого кто-то щелкает выключателем, и свет гаснет. Кто бы это мог быть?
***
- Ник, милый мой, ступай ножками! - говорит мама, но я ее не слушаю. Зачем? Ползти ведь куда веселее и удобнее. - Давай, малыш, иди к маме!
Я отворачиваюсь и смотрю прямо перед собой: здесь по длинной зеленой травинке ползет огроменный жук. Он кажется мне намного более интересным, чем то, что требует эта женщина.
- Ник!
Я смотрю на нее с секунду, потом снова отвлекаюсь на какого-то жука, и она тяжело вздыхает.
- Мисс Макалистер, - раздается голос, и мы синхронно поворачиваем голову в сторону человека в деловом костюме и таких чистых ботинках, что я вижу в них свое отражение. - Вы должны пройти с нами.
- Что? На каком основании?
- У нас есть сведения, что вы незаконно уклоняетесь от принудительного лечения в спецлечебнице «Джуннипер-хилл» штата...
- Я абсолютно здоровый человек! - восклицает мама и рывком берет меня на руки. - Откуда вы взяли этот вздор?
Мужчина протягивает ей какие-то бумаги.
- Я живу в Сиэтле уже полтора года и ничего не знаю о том, что написано в ваших бумагах. Я воспитываю сына и регулярно прохожу нормы медицинского контроля в городе.
Я не понимаю, что происходит дальше, поэтому начинаю хныкать, а мама меня успокаивает, но как-то вяло и без интереса. Когда люди в костюмах уходят, мы садимся в машину и едем очень-очень долго. Так далеко, чтобы больше никогда сюда не возвращаться.
Это дает нам еще пять свободных лет.
***
Меня трясет, и поэтому я натягиваю одеяло по самый подбородок. Не чувствую рук и ног, только сильный жар.
С трудом продираю веки и вижу, как на стул рядом с диваном опускается Кэсси и кладет мокрое полотенце мне на лоб.
- Ч-что п-происходит? - едва ворочаю языком.
- У тебя лихорадка, Ник. Как было после пожара в Хранилище.
- П-почему?.. - спрашиваю я, вижу, как шевелятся ее губы, но ответ тонет в гуле, который наполняет мою голову.
И я снова исчезаю.
***
- Ты вернешься? - спрашиваю я сухо и безжизненно, хотя ее лицо красное и мокрое от слез.