Уголки его губ дрогнули в косой усмешке.
– Я не знаю, что говорить, но должен дать какое-либо объяснение. Я не могу молчать и не посмею сказать правду. Остается молчание. Разве это выход?
– Это тупик.
– Что же делать тогда?
– Возвращаться и начинать путь заново.
– С самого начала?
Я пожала плечами.
Алекс выдохнул и попытался улыбнуться, всем своим видом давая понять, что все в порядке.
– Ты можешь рассказать хоть часть правды, – продолжала я, надеясь, что выгляжу не слишком настойчиво.
– Хорошо. Надеюсь, это сможет хоть что-нибудь изменить или хотя бы развеять твои сомнения.
– Или надежды, – хмыкнула я.
– Да. Или надежды, – глубокий вдох. – В общем, когда десять лет назад Мэды и Скай стали работать порознь, у твоих родителей дела пошли в гору, ты и сама это знаешь. То и дело новые достижения, повышения, уважение... Но в работе моей матери все было очень скромно и очень бугристо. За маленьким шагом прогресса следовали два шага регресса, и так на протяжении нескольких лет. А потом еще эта история с Роджерсом. Все это подпилило карьерную лестницу Адрианы, и, в конце концов, она с треском провалилась. Конечно, Роджерс был не гениального склада ума и нуждался в этой работе куда больше, чем моя мать нуждалась в нем. И все же Адриана любила его и очень тяжело переживала те дни неизвестности. А позже, в довершению ко всему, ее уволили.
Уволили?
– Но что случилось?
– Ее обвинили в некомпетентности. Якобы по ее вине Роджерс заразился. Но это, естественно, было не так. Хотя, кого я обманываю, я уже ни в чем не уверен, – тяжелый вздох и не менее тяжелый взгляд, под напором которого я начала сдаваться, – Адриана нашла свое пристанище в алкоголе. И когда она пала слишком низко, я уже не смог ее достать и вернуть к нормальной жизни.
– Прости меня... – прошептала я, – мне очень жаль.
– Ты... ты не виновата. Жизнь – варвар, который питается чистыми душами и светлыми надеждами. Но... я хочу, чтобы ты дослушала до конца. Я никому никогда этого не рассказывал, а иногда очень хочется быть услышанным, – пауза, вдох, – в последнее время дела моей матери наладились. Бутылке виски она снова предпочла работу над штаммом. Сначала это было тайно, в домашней лаборатории. До тех пор, пока к нам не пришли люди в военной форме. Я ожидал самого худшего, что они пришли арестовать ее, и, скорее всего, меня, за какой-нибудь терроризм, но после долгих допросов Адриана поняла, что у этих людей иная цель: "устранение штамма как возбудителя смертельной болезни и последующее использование его в благородных целях". Смешно, не правда ли?
Мне было не до смеха.
– Но откуда они узнали о засекреченном проекте? И кто это вообще?
– Правительство. Оно знает все обо всем, оно есть повсюду, даже там, где их из моральных соображений быть не должно, – вновь усмешка. – Эти люди предложили Адриане работу, и она согласилась.
– Как такое возможно после увольнения из государственного учреждения? Правительство ведь везде одинаково.
– Отнюдь. У благородных целей американской науки есть своя темная сторона. Она именуется «тайные правительственные организации» и применяет те меры для достижения своих целей, которые ни за что не стало бы применять доброе и пушистое руководство.
– Адриана стала работать добровольно?
– К счастью, да. Но ей было запрещено говорить о каких-либо результатах исследований. Даже мне. Вернее, не так. Тем более мне.
– Алекс...
– Нет, все именно так, Иззи. Первую и единственную информацию о штамме я слышу от пьяной в стельку матери в словах "Мы все трупы". Мне кажется, этому миру уже не спастись.
Я кивнула. Мир перед глазами заслонила пленка сожаления.
– Прости меня, – в который раз извинился Алекс, – хочешь, я отвезу тебя домой?
– Я доберусь сама.
– Нет, я отвезу. Не прощу себе, если с тобой что-то случится.
Последние его слова я запомнила надолго.
***
«Вызываемый абонент недоступен».
– Черт бы вас всех побрал!
– Ничего?
– Совершенно.
Алекс отнял левую руку от руля и запустил в волосы. Я откинулась на спинку сиденья, пытаясь вновь собрать себя по кусочкам. Почему эти осколки вечно не подходят друг к другу?