Я сходила с ума. Стены вертелись безумной каруселью, будто весь мир обернулся центрифугой, и когда она замедлялась, я возвращалась в реальность. Когда она начинала вращаться быстрее, за закрытыми веками вновь появлялись кошмары.
Я сумасшедшая. Я крыса, чья камера – лишь маленькая дырка в бетонной стене. У меня нет выбора. Я умру в заточении.
Я не знаю когда наступила ночь. Не знаю, наступала ли она вовсе. Я не спала. Вернее, не просыпалась.
***
Ледяной дождь с громом, с ревом, с вспышками света за опущенными веками разразился совершенно внезапно. Он обрушился сверху так внезапно, что я очнулась раньше страха и без него успела вернуться в реальность.
Надо мной стояло несколько фигур. Они походили на ангелов и демонов: одни в белых медицинских халатах, масках и резиновых перчатках, другие – амбалы в черных тряпках с прорезями для глаз и рта, что обматывали их головы, и пистолетами, зажатыми в каменных кулаках. И у всех были одинаковые лица. Мне показалось на секунду, что если эти сверхлюди и сверхтвари отведут меня к Богу, то и у него окажется такое же абсолютно безразличное и равнодушное выражение лица.
И только на мне перекошенная мина отчаянного страха.
Мокрая насквозь майка прилипла к коже. Меня передернуло от холода. Я опустила взгляд: сквозь тонкую серую материю хорошо просвечивали ребра. Несколько холодных мокрых прядей упали мне на лицо, когда я попыталась подняться.
А твари оставались неподвижны. Они застыли скульптурами, машинами, стальными изваяниями, готовыми вершить ад по одной лишь команде.
Где-то рядом громыхнуло ведро и, перевернувшись на бок, покатилось к двери.
На пороге показалась еще одна темная фигура: огромные кожаные военные сапоги, форма цвета хаки, погоны. Угол обзора не позволял мне рассмотреть их, а лицо нового демона вовсе терялось в темном пятне, куда не проникал свет лампочки.
В отличии от всех остальных, военный не стал замирать в ожидании чего-то, мне неведомого. Щелкнув пальцами, он издал звук, похожий на рычание цепной собаки. Но звуком оказалась фраза, которую я хорошо расслышала:
– Поднимите ее.
Несколько рук схватили меня и рывком поставили на ноги. Военный шагнул в пучок света и оскалил зубы в злорадной усмешке.
Нет, это был совсем не равнодушный Бог.
Разгневанный Дьявол.
Еще один огромный, по сравнению со мной, мужчина. Танк из мускульной ткани, машина ненависти, мина злости. Я уже могла видеть его лицо, но так и не сумела найти в нем что-либо человеческое.
Свет лампочки, наперебой со страхом, становился невыносимым. Но пока военный шел ко мне, я попыталась взглянуть на него еще раз: широкая челюсть, широкий лоб, тонкие поджатые губы, вскинутые брови – застывшая неизменная маска. Шаги нерезкие, но настойчивые. Голос оглушающе громкий. Взгляд невыносимый.
От него желудок выворачивало на изнанку.
Амбалы заломили мне руки за спину, и на запястьях сомкнулись два металлических кольца. Тут же из светлых пятен коридора появился невысокий человек в медицинском халате, держа перед собой деревянный стул. Он бесшумно пробежал мимо «босса», так же тихо опустил стул на пол позади меня и затерялся в полутьме камеры.
Мое тело резким ударом опустили на стул.
– Свободны, – рявкнул главный. Амбалы разбежались, будто тараканы от света.
Внезапно передо мной возник еще один стул. Вояка опустился на него, не отрывая взгляда от моего лица.
Я разрывалась напополам. Одной половиной была маленькая, загнанная в угол овечка, которая не может ничего, кроме как сжаться в комочек и плакать. Второй половиной оказалось нечто, выпадающее за грани разумного. Дерзкое, необузданное желание плюнуть в лицо дьяволу, сидящему передо мной. Конечно, вторая половина была сильнее, крепче, выносливее. Но первая всегда выигрывала.
– Итак, Изабель Мэд, – вояка растопырил пальцы двух ладоней и сложил их вместе, – дочь великих ученых во времена великой эпидемии. Тебе ведь известно о ней, верно?
Я не отвечала. Сил хватало лишь на то, чтобы смотреть ему в глаза не отрываясь. Поглощая его ненависть, вбирая в себя.