– Известно, конечно же: мальчишка Скай постарался. Он порой бывает излишне болтлив.
Желчь поползла вверх по пищеводу, смешиваясь со страхом. Упор. Застряла комом в горле, не позволяя дышать.
– Ну что же, перейду непосредственно к делу, – вояка поднялся на ноги, сделал пару шагов и пригнулся ко мне так, что между его мерзким лицом с морщинистой кожей и моим, едва дышащим, осталось лишь несколько сантиметров. – Где твои родители, Изабель Мэд?
Я не могла выдавить ни слова: была ошарашена неожиданностью вопроса. И просто не знала.
– Где? – злость в военном достигла угрожающих масштабов. Я вжалась в спинку стула и зажмурилась.
– Где, черт возьми?! – военный отпрянул, и тут же в полуметре от меня с невыносимым грохотом в стену врезался стул, – ну что же, молчи, сколько хочешь, партизанка. Только знай, у тебя сейчас два пути: либо спокойный разговор по душам, либо мольбы о пощаде. Третьего не дано.
Вдох. Комок в горле разросся с невиданной скоростью.
Выдох.
– Я ничего не знаю.
– Надо же! И почему я не удивлен? Неделька в этой камере, и ты много узнаешь и многое захочешь мне рассказать. Есть лишь одна проблема: у нас нет этой гребаной недели. Люди мрут как мухи. Твои родители – враги государства, собственноручно скрывающие вакцину. Ты – наш единственный козырь. Но даже этот факт, – ухмылка, – не дает тебе права оставаться в добром здравии.
– Я ничего не знаю.
– Тем хуже тебе, – военный повернулся и направился к выходу.
– Кто вы? – крикнула я, собрав оставшиеся силы и в очередной раз проглотив комочек желчи.
– Капитан Ричард Бэр, – он буквально прорычал свое имя, после чего обернулся, вскинув брови.
– Что вы хотите услышать от меня? Вы ведь из правительства, мои родители работали на вас!
– Какая сообразительная девочка! Что я хочу услышать? Все. Вопрос первый: где твои родители?
– Они оставили записку. Сказали, что им нужно срочно уехать, но не сказали, куда именно. Их телефоны не отвечают несколько дней.
– Ответ не принимается. Вопрос второй: откуда у тебя иммунитет?
Бэр оскалил зубы в ухмылке. Меня передернуло, наручники зазвенели на запястьях. Иммунитет?
Как я могла знать?
– Вы думаете, что существует вакцина, и она сейчас во мне? Это же бред! Существуй лекарство, мои родители не стали бы его прятать, – Бэр хмыкнул, – даже пускай так, у вас же есть ученые, возьмите мою кровь, проверьте.
– В очередной раз поражаюсь твоей сообразительности, Изабель. Только я тебя немного разочарую: вирус, известный под названием Болезнь 13…
– Штамм, – сказала я одними губами.
– … не найти в крови зараженного. Штамм 13, Изабель, поражает головной мозг. Так что то, о чем ты говорила – наш план В. И для его осуществления тебя придется убить.
«Убить»,– повторил внутренний голос.
Кролик должен умереть. Волк должен убить кролика.
Но в итоге всех убьет вирус.
Вот и вся политика.
– Итак, Изабель, у тебя есть, что мне сказать?
Я промолчала.
– Напрасно, – Бэр подозвал несколько солдат, – подготовьте ее к съемке.
«Съемке?» – спросила я одними глазами, на которые вновь навернулись слезы. Конечно, мне никто не ответил.
Комочек страха вновь блуждал по желудку.
Один из солдат щелкнул ключом в замке моих наручников. Руки оказались свободны. Двое других амбалов подняли меня и поставили на ноги, будто тряпичную куклу. Я могла сопротивляться, но не знала, как.
Я знала, как уворачиваться и отбиваться, но не могла. Просто не поняла сразу.
Поняла лишь тогда, когда третий солдат занес руку для удара, и она врезалась мне в живот.
Дыхание перехватило. Комочек страха вырвался из желудка и растекся по всему телу невыносимой болью. Я повалилась на пол.
Один из солдат замахнулся ногой. На этот раз я успела увернуться, перекатившись на другой бок.
Схватив руками ботинок солдата, которому не удалось меня достать, я потянула его на себя. Солдат потерял равновесие, но в этот момент мне в голову пришелся еще один удар. Не такой сильный, как предыдущие, но выбивающий остатки смелости.