– Мои родители тоже… среди вас?
– Да. И очень давно. Они уже довольно долго работают над лекарством, работают до сих пор, но сейчас ситуация просто адская. Ты нужна им, они должны знать, что с тобой все в порядке, чтобы позаботиться о других людях. Поэтому нам нужно как можно скорее попасть в Хранилище.
– Хранилище?
– Это наша база.
– Хранилище подождет, – в дверях появился Адам. – Мелисса сейчас в Лас-Вегасе. Она просит срочно приехать туда.
– Ты говорил с моей матерью? – я подскочила как ошпаренная, – можно мне ее услышать? Пожалуйста!
– Нет, я не говорил лично с ней, но с ее коллегой.
– Сейчас опасно часто звонить, Иззи, – сказал Хэл. – Мы шифруем все разговоры. Лучше собирайся… с мыслями, выезжаем завтра утром.
Я закрыла глаза и снова представила птицу.
Символ последней надежды.
***
14 ноября 2031 года, пятница
– Ко-ко-ко, птички уже проснулись, а малышка Иззи еще нет!
Следом за ироничным тоном в голосе последовал скрип раздвигающихся штор. Внезапный поток света вынудил меня перевернуться на другой бок и открыть глаза.
– Повторяю! Кудах-кудах, птички уже просну…
– Хэл, ты слишком громкий, – в голову ударила новая порция мигрени, – что ты вообще здесь делаешь?
– Я всех достал, поэтому меня выгнали с кухни… ну, эта несчастная парочка, ты понимаешь, – Хэл выразительно изогнул бровь и подмигнул – я хмыкнула в подушку, – в общем, они решили остаться без моего общества и велели разбудить сонную красавицу.
Я выдавила улыбку и залилась краской.
– Ну ладно. Ты ведь проснулась? Значит, я могу идти дальше.
– Да, – сказала я и зарылась в одеяло.
Воцарилась тишина.
– Стоп. Мы ведь так не договаривались!
Истерический смех из-под подушки.
– Это война.
Единым рывком большое мягкое белое одеяло осталось на полу. Я подскочила.
– Это нечестно!
Хэл, злорадно смеясь, скрылся за дверью.
В тот момент я впервые поняла, что настоящий дом где-то рядом.
– Хэл, – шепнула я, поймав парня в коридоре, – что-нибудь известно об Алексе?
Хэл потупил взгляд, выдержав паузу.
– Нет, – вновь поднял взгляд и похлопал меня по плечу, – прости, детка.
Комок засел в горле наперевес с прежним нездоровым смехом.
– Пожалуйста, не называй меня деткой. Это звучит… странно.
– Я всегда называю вещи своими именами.
Грустный нездоровый смех.
– Ладно, пошли, я кое-что тебе покажу.
Хэл взял меня за руку и пихнул в сторону одной из комнат, где я еще не бывала.
Она была шикарна в своем хаосе. Солнечная, перевернутая вверх дном, вся какая-то скомканная, как и одежда на двух разложенных диванах, пропитанная и дышащая мужским парфюмом, увешанная плакатами хард-рок-групп. Такая комната внезапно повзрослевшего подростка, который все же остался подростком, несмотря на все прочие обстоятельства. Такая «мужская», разорванная на куски условностями комната, о которой я всегда мечтала.
– И да, извини за бардак, но это еще чисто.
Я наслаждалась мечтами прошлого.
– Иззи? Ты еще с нами?
– А? Да, конечно, прости. Здесь столько плакатов, ты все это слушаешь?
– По большей части. Мой отец говорил, что моим вторым словом после «мама» было «рок», и он обиделся.
Я рассмеялась.
– Вон в тот угол не смотри, это попса, которую слушает Эд, и мне за него откровенно стыдно.
– Адам разве не с Элис живет? – Хэл усмехнулся, – извини, если не мое дело.
– Детка, ты плохо знаешь нашу Элли. И… накануне конца света с ля муром туговато, поэтому у них все достаточно сложно. Ну да ладно, ты права, это не мое дело тоже.
– Что ты хотел мне показать?
– Ах да, ноутбук. Где же… а, вот. Смотри сюда.
Хэл опустился на диван, я присела рядом и взглянула на экран.