– Изабель, стой! – послышалось сзади, но я не останавливалась, я уже видела табличку на двери, вмещавшую в себя лишь одно до боли знакомое мне имя.
«Мелисса Мэд».
Я в отчаянии всем телом налегла на дверь, но она не поддалась. Кодовый замок дразнил меня своим золотистым свечением. Я билась в диком, безрассудном отчаянии, я билась с этим диким, безрассудным отчаянием, в ту минуту я впервые почувствовала это: бремя загадок оказалось невыносимо.
– Изабель!
– Пожалуйста! – вновь надрывалась я, всхлипывая от бессилия, – пожалуйста, пустите меня туда! Я должна попасть в этот кабинет, прошу.
Хэл и Элис не отвечали. Смотрели на меня в четыре округленных глаза: чего-то ждали или просто не знали, что сказать.
– Пожалуйста. Это все, что мне нужно. Откройте эту дверь, прошу.
– Изабель, я бы с радостью это сделала, но... Но кабинет заперт, – я недоуменно взглянула на Элис, – Хранилище предоставляет полную конфиденциальность и безопасность всем Хранителям. Никто кроме самой Мелиссы не сможет туда войти.
Глава 10. Вечность
17 ноября 2031 года, понедельник
– Держи, – сказал Хэл, протягивая мне кружку с горячим чаем.
– Спасибо.
Я сделала глоток и вздрогнула: горячо. Плед сполз с одного плеча на пол.
– Осторожнее.
Элис вернула край пледа на место и опустилась на диван рядом со мной.
Мы сидели около большого окна в гостиной Хранилища, где ученые обычно собирались, чтобы в лояльной обстановке обсудить свои проекты, но сейчас там практически не было людей: полдень – время наилучшей работоспособности.
Становилось все темнее: занесенное тучами небо нависало над Замком (я не могла называть Хранилище иначе) и давило темнотой на все вокруг. Давило и на мой затылок с прежней ноющей болью.
– Я не понимаю, – шепнула я, глядя на мамину записку. Сегодня я заметила, что на стороне с квадратом, в нижнем правом углу нарисован маленький ключик. Был ли он там вчера? Если да, то как же я его не заметила сразу? Если нет, то откуда же он, черт возьми, тогда взялся? – Я не понимаю. – повторила я жестче, – у вас есть идеи, что это может значить?
Элис покачала головой. Хэл молча взял кружку из моих рук и сделал глоток. У меня не было настроения возмущаться его наглости.
«Ум человеческий похож на моток запутанного шелка; прежде всего надо осторожно найти конец нитки, чтобы распутать его.
Ищи и найдешь».
– Нити… Боже, какие еще нити?
– Может, это к тому, что вся эта история слишком запутана и тебе нужно потянуть за ниточку, чтобы распутать весь клубок? – сказала Элис.
Я пожала плечами.
– Слишком абстрактно. В этом смысл самой фразы, но нет конкретики. Конкретика должна быть в этом квадрате.
– Может, лучше и начать с него?
Я перевернула листок и всмотрелась в изображение.
Домино.
Конечно же, я помню все тайны этой игры. Конечно же, я помню, как любила ее в детстве.
Обрывки черно-белой кинопленки всплыли в памяти. Я не могла выудить ни одну ниточку из этого клубка, поэтому изображения накладывались друг на друга и проигрывались все и сразу. Наперебой.
Ряды костяшек домино, небольшой самодельный столик из дерева, запах озерной воды, чайки… руки, кажется, женские (мама?).
«Почему ты все время выигрываешь?» – я обиженно скрещиваю руки на груди.
«Потому что я чувствую свои сильные карты. И тебя, малышка».
«Как ты меня чувствуешь?»
«Вот так».
Ее длинные пальцы начинают меня щекотать, и я заливаюсь смехом.
К горлу подкатили сухие слезы, а потом воспоминание оборвалось, и в голове возникла последняя картинка. Узорчатая деревянная шкатулка ручной работы, в которой всегда хранились костяшки домино и самые сладкие воспоминания.