Парень перешел на другую сторону небольшого заборчика, и, направившись к мусорному контейнеру, выбросил туда что-то черное.
– Это были хорошие дорогие перчатки, – сказал он, наблюдая за моим недоуменным взглядом, – но жизнь человека все же дороже.
Я стояла и боялась сделать хоть шаг. Мое тело трясло, будто от лихорадки.
– Александр Скай, – сказал парень спустя пару минут, когда я начала приходить в себя. Я опешила.
– Что?
– Александр Скай. Мое имя, – его губы дрогнули в полуулыбке. Я снова опешила и приготовилась ущипнуть себя: это не могло быть случайностью. – Эй, с тобой точно все в порядке? – кивок.
– Изабель Мэд.
– Что? – на сей раз опешил парень.
– Изабель Мэд. Мое имя, – нездоровый смех подобрался к моему горлу.
– Да, не лучшее место для встречи старых знакомых, – улыбка Алекса стала чуть шире. А у меня в глазах снова помутнело, и голова начала кружиться сильнее. – Мне кажется, ты сейчас снова свалишься в обморок. Пошли-ка отсюда. Полиция справится и без нас, мы сделали все, что могли.
Я не отвечала. Пыталась заставить свое онемевшее тело двигаться.
– Изабель?
– Может, мне лучше д-домой... – выдавила я наконец.
– Я живу буквально через дорогу. Тебе бы хоть эти два шага пройти. Ну, давай.
Алекс мягко меня подтолкнул, и ноги, наконец, согласились двигаться.
– У тебя ничего не болит? Горло, дыхательные пути, голова? Кашель, насморк, озноб? Глаза не слезятся?
Я покачала головой.
– Хорошо, идем.
***
В детстве у меня было очень мало друзей. Не знаю, почему. Родители вечно были на работе, я не то что со сверстниками, с родными общалась не так часто, да и не любила разговаривать. До сих пор не люблю.
Порой молчание может сказать больше, чем тысяча бессмысленных слов.
Естественно, большую часть своего времени я проводила на территории Исследовательского центра, и, естественно, там было не так много детей, а лишь те, кто по воле случая оказались родственниками сотрудников.
Адриана Скай долгое время была лучшей подругой моей матери, они вместе работали, жили по соседству, всячески поддерживали друг друга.
Александр Скай был таким же необычным ребенком, как и я. Интровертом, проще говоря.
Он был старше меня на два года, выше почти на голову, особенно, благодаря своим непослушным темным волосам, которые зачастую торчали в разные стороны и вверх, прибавляя ему в росте пару сантиметров, но оставался единственным моим другом. Он понимал мое молчание, ценил его и всячески поддерживал. У нас были свои знаки для общения, у нас были свои темы для редких разговоров и вполне обычные детские игры.
Пока в тот день, пятого ноября, мы шли к нему домой, я изредка поглядывала на Алекса: пыталась понять, как не заметила этого раньше, и проклинала себя. Все же остаются вещи, которые не исчезают ни с какими годами и не стираются временем и обществом. Это были его глаза. Так же, как и пять лет назад: цвета океана и неба. Улыбающиеся, с легкой усмешкой, но такого чистого синего оттенка, будто глаза младенца.
Чистые глаза, чистый взгляд, чистые намерения. С каждым шагом этот человек, казалось бы, становился все идеальнее. Совершенная полувоенная походка, прямая спина и немного угловатые черты лица. Где же он был все эти годы? Что разлучило меня с другом детства?
Я не помнила. Я не знала.
Спустя пятнадцать минут я уже сидела на мягком диване, опустив взгляд на кружку с горячим чаем и едва заметно улыбалась детским воспоминаниям.
– Ты так изменилась, – тихо сказал Алекс, присаживаясь рядом, – я бы тебя точно не узнал.
– Мне было десять... нет, одиннадцать лет! – снисходительно ответила я, – мы не могли не измениться. Я бы тоже тебя не узнала, но глаза... черт, их невозможно забыть, – я надрывно рассмеялась: тело все еще била дрожь и атаковала слабость. – Где вы были все эти годы?
– Мотались по югу. Я закончил старшую школу в Уикенберге, а потом поступил в Институт нано-технологий в Калифорнии.
– Не слышала о таком.
– Это частная организация, – Алекс сощурился и усмехнулся, – жаль, что мы вернулись только сейчас. Нам стоило вернуться чуть раньше, застали бы былое спокойствие.
– Ты о взрыве?
– Я об эпидемии.
Я опешила.
– Что?
– Не притворяйся, что не знаешь.
– Я правда ничего не знаю. Какая эпидемия? – Глаза Алекса округлились от удивления, и парень развел руками:
– Адриана уже столько лет как отстранена, и она знает больше, чем Мэды?! Не могу поверить!
– Да какая эпидемия? О чем ты говоришь, Алекс?