— Вот это зверь, бездорожье одолеет, — сказал он. — Если совсем в лес не заруливать. Всяко лучше, чем моя. А моя… да цивилизация рушится, так что черт с ней. И с машиной, и с цивилизацией.
— Где ты взял такой тягач? — удивился Максим. — Он же стоить сколько должен.
— Завод. Тот самый завод минеральных удобрений. Он здесь вроде городской легенды, якобы испарения отравили местность, и только вокруг монастыря все цветет. Не знаю, поля все одинаковые были. А, впрочем, сейчас апрель.
Из другого окна выглянул Воробей, тоже довольный ролью гида:
— Со склада. Нет, там даже был сторож, но мы договорились. Официально завод не закрыт, временно приостановлен, руководство поумирало от старости. Но он больше не откроется. Один сторож сидел, ему пенсию платят и какую-то надбавку, за то, что еще работает.
— На выпивку ему не хватало, — продолжал Кирилл. — Теперь хватит, а я увез этот тягач. Может, он и пропитан ядом, но за пару дней мы на нем до места доберемся. Вот бензин, конечно, будет золотой, но тут его вместится на две тыщи километров, а проехать надо полторы.
На заправке пообещали заполнить оба вместительных бака, но дать хотя бы канистру в запас отказались:
— Ребят, вы поймите правильно, у нас бензовоз только к концу недели придет, да и придет ли. Люди ж нас порвут, если солярка раньше закончится, всегда, как заправку закроем, вокруг недовольные бегают. Не в деньгах дело, и зачем они теперь вообще, и, кстати, у нас только наличка принимается.
Пришлось прогуляться до здания банка, до центра, отстоять там небольшую очередь, выслушать несколько городских страшилок. Хорошо, что покараулить машину на заправке вызвался Воробей, довольный разнообразием в жизни и, что греха таить, некоторым вознаграждением. Воинская часть же оказалась расформирована, забор сломан, двери в здание вырваны. Оружия тут не стоило и пытаться искать. У Кирилла, как у активиста городской дружины, был легальный пистолет Макарова, и, похоже, им предстояло и ограничиться.
На обратном пути Кирилл вдруг остановился:
— Зарядка! Тьфу ты, черт, мы же не можем ноут все время включенным держать, а надо — из-за карт. Распечатают ли тут… Всякие платные центры лет десять позакрывались, у нас на комбинате старые матричные принтеры люди вытащили… Вон поликлиника, может, там?
— Вряд ли, — вздохнула Лиза. — Мы от руки все бумажки заполняем последние годы. И скажи спасибо, что вообще лечат. Большинство лекарств не производят и не экспортируют, доживаем на старых запасах.
— Погодите, — оживился Кирилл. — Вон ту странную ерунду с колоннами видите?
Здание являлось памятником архитектуры, и не только за старину и добротность. Полукруглые арки, окна с лепниной, колонны и аттики, купол крыши над узким карнизом — все создавало некий ансамбль благородной и строгой красоты, который нарушала облупившаяся краска и отсутствующие кое-где стекла. Плиты старого крыльца вздулись и лопнули от сырости, зато рядом со входом на стене висел листок с распечатанной программой мероприятий.
— Дыра это нора, а нора это кролик, — заявил Кирилл. — У них есть афиши, значит, есть принтер.
Внутри не горела люстра, коридор скупо освещался из редких окон, обшарпанные стены и пол со стареньким линолеумом выглядели так, будто люди вымерли уже давно. В вестибюле одиноко притулился неизменный для таких учреждений стул вахтера, но он пустовал. Лиза уже разочарованно вздохнула:
— Тут никого нет.
В это время раздался скрип открывающейся двери, на шум из кабинета выглянула женщина, щелкнула незамеченным выключателем, в коридоре вспыхнул тусклый желтый свет.
— Вы что-то хотели?
Она остановилась на пороге, ожидая ответа. Определение «женщина» к ней не совсем подходило, скорее, ее можно было бы назвать «леди». Особенно теперь, когда представительницы прекрасного пола забыли, что он прекрасный. Женщины одевались абы как, лишь бы удобно, или — те, кто уже имел определенные проблемы с психикой — по принципу «я надену все лучшее сразу». Стимула для того, чтобы хорошо выглядеть, не существовало в мире без будущего.
Но эта дама в пастельном костюме по фигуре, с идеально окрашенными волосами и макияжем будто вышла из вчерашнего дня. Она была похожа на розу, распустившуюся в заброшенном и заросшем сорняками саду. Лиза, одетая в ветровку и старые джинсы, с простой короткой стрижкой, спрятала за ухо преждевременно поседевшую прядь волос, отступила за колонну и не нашлась, что сказать.