— Но ведь бинты дал? Так что не стоит из-за этого расстраиваться.
— Нет, он прав… Действительно, ничего репродуктология не сделала. Что же там может быть, в этом море… я пока результатов дождусь, наверное, просто умру от нетерпения. Надо спросить, возьмут меня на время тут работать, хоть медсестрой, хоть кем, людей-то не хватает. А ты, — добавила она очень строго, — лежи! Тебе еще поправляться и поправляться.
В коридоре послышались шаги, не похожие на шаги сердитой медсестры, то была тяжелая поступь мужчины. В палату сперва аккуратно просунулся, а потом вошел Иван, новый знакомый и местный активист, человек крупный, загорелый, с открытым взглядом и доброй улыбкой, настоящий состарившийся богатырь из былин. Казалось, он может принести исключительно добрые вести. Но начал Иван, как положено, с расспросов:
— Ну, вы как? Поправляетесь? Доброго здоровьичка, Лизавета Михална! — спохватился он, энергично потряс Лизе руку. Галантность в мире без детей умерла давно, хорошо, если люди сохранили обычную вежливость.
— Лучше, — соврал Максим. На самом деле его до сих пор лихорадило, но как бы Иван не вздумал деликатничать и уйти, не сообщив никаких новостей.
— Вот и славно. К железной дороге за телом надеемся завтра выехать. Вертолет задействуем на всякий случай, народа побольше подтянем. Та банда, ребятки мои, там не одна.
— Но если есть вертолеты, почему же нельзя было их раньше… — голос Лизы дрогнул. — Или у них тоже вертолеты?
— Эх, Лизанька Михална! Сейчас у них вертолетов нет, так и в городе немного, потому как техника портится. А раньше были. Тут и так пороховая бочка была, южное направление всегда как медом для некоторых намазано. Нам повезло чем, мэр толковый оказался, команду собрал, потом народную дружину — ну и сохранилось у нас худо-бедно чего-то. А Волгоград, огромный город вроде, вот просто заявилось туда несколько таких шаек, и все. Говорили, среди них был какой-то лидер, старик, бывший военный, пока он не погиб, они там кайфовали. У Москвы помощи просить невозможно, далеко. У соседей свои проблемы. Центр города за несколько месяцев просто разбежался, а этим склады остались… так они напоследок, говорят, водоочистную станцию изгадили. Подорвали просто, чтобы напакостить. И свалили. Пока нашлись живые умельцы, пока резервную запустили, еще часть народа разбежалась по дачным поселкам и огородам. Да, а в Нальчике? Там вообще власть какие-то сектанты взяли, начали неверных вырезать… хорошо, народ боевой, скрутили их в оборот, а в скольких местах не скрутили? Те города просто из Интернета выпадают, и все, никто не узнает, где могилка моя!
Иван замолчал, тяжело переводя дыхание и утирая со лба выступившие капельки пота, потом заговорил снова, уже медленнее:
— Ну, а мы вот потихоньку и блокпосты организовали, и электричество-вода остались, на бывшем заводе жилую базу делаем — потому как оборудование рядом, удобно. Вот топливо, конечно… с тех пор, как АЭС стоит.
— Правильно остановили, — перебила Лиза, — вдруг что, потом радиация.
— Да я спорю разве? Нам-то хватит того, что есть, вот если из дела нашего с вами общего чего выйдет, тогда придется искать резервы! Но тут уж весь мир подтянется, я надеюсь, — Иван снова тяжело выдохнул и вытер лоб. Он тоже боялся сглазить и избегал называть объект их поисков лекарством, антидотом, панацеей, предпочитая что-нибудь обезличенное. Лиза быстро кивнула, и всем видом выразила готовность слушать дальше. Максим тоже молчал. Его снова лихорадило, от этого он задремывал время от времени, и голоса собеседников доносились глухо, будто он наблюдал за ними издалека.
— А Кирилла очень жаль, — добавил Иван после паузы, когда понял, что ответной реплики не будет. — Молодой совсем, особенно по нынешним временам. Хоть и видел я его всего два раза, и то давно. Но он на Руслана похож был, на брата матери его. Руслана-то я хорошо знал, служили вместе. Он вроде в вашем городе тоже хотел базу жизнеобеспечения делать? Со мной списывался, советовались… так и не увиделись больше вживую. Ну ничего, — теперь Иван заговорил зло, глаза у него, как оказалось, могут сверкать совсем не по-доброму, — эти твари ответят! Жизнь положу, а народ соберем со всего побережья… пора, давно пора было. Я, понимаете, до конца не верил, что Кирилл все-таки решиться ехать через это гуляй-поле. А вот решился.