- Не выходи на свет! - рявкнул Кирилл прежним директорским тоном, тут лицо его исказилось, свободной рукой он попробовал ощупать неестественно вывернутую ногу. Теперь было видно, что вокруг расползалось темное пятно. Окровавленная трава в лучах прожектора казалась черной. Кирилл шарил во внутреннем кармане, нашел, перекинул к укрытию крошечную блестящую искру.
- Держи, - прохрипел он уже другим, стонущим незнакомым голосом. - Флешка!
Совсем рядом послышался резкий хлопок. Кирилл упал лицом вперед так, как никогда не падают живые. Кровь хлынула фонтаном из развороченного затылка.
Бандиты, будто не замечая ничего, продолжали стрелять.
Комментарий к Долиной смертной тени. Продолжение
Я, может, плачу… главным образом потому, что у меня сегодня рабочий день…
========== Долиной смертной тени. Продолжение ==========
Комментарий к Долиной смертной тени. Продолжение
Я понимаю, что из меня такой же автомобилист, как испанский летчик.
Максим бросился вперед. Флешка не долетела до линии, отделявшей безжалостно освещенное пространство от темноты, всего какой-то метр. Но упала она не на виду, а в траву, негустую, невысокую, но все же в траву, а не на ровную поверхность. Пока он шарил руками по колющимся сухим колоскам, рядом что-то пару раз отчетливо ударило в землю. Он не знал, прошла ли секунда или вечность, пока рука нащупала гладкий корпус. Резкий толчок в плечо чуть не повалил Максима наземь, но он удержался в полусогнутом положении, шатнулся назад, под укрытие вагона. Левая рука онемела. Хорошо, что не правая, мелькнуло в голове, когда он прятал флешку в карман. Прожектор перестал слепить глаза. Не смолкали выстрелы, через их грохот издали пробился знакомый голос, Максим только не мог вспомнить — чей. Закружилась голова, в плечо будто ввинчивался шуруп. Кто-то дернул его за руку назад, дальше от световой границы.
— У тебя кровь! Не артерия? — Лиза быстро ощупывала его плечо, пытаясь определить характер раны. Может быть, боль привела его в себя, и он разом осознал все — Кирилла больше нет, они с Лизой вдвоем против нелюдей, только что спаливших их грузовик, и вряд ли эти твари просто отпустили несчастного старика…
Он встряхнулся. Нет, раскисать нельзя. Дернулся, высвобождая руку, и чудом сдержался, чтобы не завыть от боли.
— Лиз, надо перебраться к тем постройкам. Это наша надежда, там закрытое место, там можно спрятаться.
— Тебе надо перевязать, — шептала Лиза, будто не слыша. — Не артерия, но можно истечь кровью, понимаешь?
— Лиз! Нас раньше пристрелят, какая перевязка!
Снизу, со стороны насыпи, спускавшейся от железной дороги, раздались совершенно неожиданные звуки. Музыка, веселая, дико неподходящая мелодия, неестественно высокий голос, подделывающийся под детский. С первых слов Максим сообразил, откуда доносится пение. Это была одна из записей в плеере Кирилла, ему как вживую представилось, что Лиза фыркает: «Дурь и дребедень», а Кирилл в ответ пожимает плечами: «Почему? Прикольно…» Это так на него похоже, включить стебную песенку в минуту опасности, отпускать шуточки на пороге смерти.
Мы как букашки под кустом
Сидим готовимся к атаке.
Там за холмом, захваченный врагом,
Наш пионерский лагерь.
— Это что? — спросила Лиза.
— Это он плеер туда кинул…
Бандиты, скорее всего, тоже услышали пение. Выстрелы не прекратились совсем, но стали реже, будто оттуда, с освещенного пространства, прислушивались.
Там, где кино, бордель и казино,
Был пионерский лагерь.
— Нам надо к подстанции, — вместе с кровью будто голос уходил, становился тише, Максим еле разбирал собственный шепот. — Они будут искать вдоль насыпи, прожектор светит туда. И плеер сигналит. Не держись за меня, мы будем толкать друг друга, мешать бежать.
— Зажми рану, если не даешь перевязать. Пережми другой рукой. Вот здесь.
Пальцы Лизы уверенным жестом медика сдавили плечо Максима чуть выше источника боли. Это привело его в чувство, хотя кровотечение не остановилось.
Петров, ты кончил пятый класс,
А значит, справишься с запалом.
Пригнувшись, они выбрались в тень с другой стороны цистерны. Здесь, на счастье, разросся не то репейник, не то тысячелистник, не то… Это, в общем, не имело значения. Мертвые, иссохшие за зиму ветки, слегка качались перед глазами. Но это укрытие было коротким, всего несколько метров. Дальше надо было перебегать к подстанции просто в темноте, по открытой местности.
— Пора!
Он старался держаться так, чтобы в случае чего выступить щитом между Лизой и источником выстрелов, но она эту хитрость разгадала, или по-прежнему беспокоилась о ране — держалась ближе к освещенной части подстанции. У самой железной дороги попадался еще мусор со стихийной свалки, дальше его не было, зато трава спутывала ноги и мешала бежать.
Слушай сейчас мой боевой приказ
(Ты троечник недаром)
Слушай сейчас мой боевой приказ:
Взрывай замок амбара!
Черные фигуры в свете прожектора то казались ужасающе близкими, огромными, мутными, то становились резкими и уплывали вдаль — одновременно с приступами боли. За эти несколько секунд Максим уже подметил закономерность — когда плечо начинало буравить, возвращалась четкость зрения.
Вот, зарыт в амбаре пулемёт,
Вот, на помощь мы спешим!
И если жмот, и если денег не даёт, —
Так пусть нальёт за спасение души.
Звуки плеера на таком расстоянии стихли, превратились в невнятное стрекотание. Кирпичная стена, прохладная и пахнущая сыростью — бог уж знает, почему, ведь снег здесь давно сошел, оказалась рядом. К ней можно было прислониться, укрыться за ней, но надолго ли?
Прогремела очередь выстрелов, и следом наступила тишина. Слышно было, как шуршала ночная трава, и гудели где-то автомобильные моторы. Еле различимая мелодия смолкла окончательно. Видно, плеер разбили выстрелом. Словно хозяина плеера застрелили во второй раз.
Черные фигуры остановились у насыпи, собрались в круг, расступились. В центре остались несколько человек, они со злостью пинали что-то, лежавшее на земле. Лиза тихо ахнула, приложив руку ко рту, и отвернулась.
— Лиз, ему уже все равно, — прошептал Максим, пытаясь обнять ее за плечи. — Он умер, они ему уже ничего не могут сделать.
Левая рука бессильно повисла. Попытки двигать ею через боль были безуспешны. А говорили еще, что в состоянии аффекта человек не чувствует боли. Выходит, врали.
Черные тени у железной дороги разделились. Кто-то ушел за рельсы, слышно было, как они окликали друг друга. Еще парочка выглянула из-за вагона, за которым только что скрывались беглецы. Только один бандит стоял, наклонившись над лежащим на земле мертвецом.
Небо качалось, приближаясь и сразу же уводя звезды вверх. Нет же! Это сознание норовило отключиться! Максим ущипнул себя здоровой рукой. Нужно уйти куда угодно…
— Лиз, нам надо отползти в степь. Тут трава высокая, нас не заметят. Отползем подальше, потом встанем…
— Ты сможешь ли ползти? У тебя кровотечение, тебе нельзя двигаться! Если только лежать там!
— А вдруг они будут здесь до утра? Или обыщут подстанцию?
Он замолчал. Не надо пугать Лизу. Думай, думай, черт тебя подери! Привык рассчитывать на друга! Кирилл бы нашел верное решение, значит, и ты сможешь!
Идея предложить Лизе спасаться одной мелькнула и пропала. Она не уйдет никуда, ее бессмысленно будет уговаривать, даже упирая на то, что нужно довезти флешку до обитаемых мест. Лиза в темноте сжала его руку, будто угадав мысли.
— Не думай даже, вместе выберемся, — послышался у самого уха ее шепот. Он кивнул:
— Лиз, перейдем пока к вон той постройке, она дальше всех от прожектора.