За эти несколько секунд он вспомнил все рассказы и советы прочих водителей «Скорой», что сталкивались с бродячими псами и выжили. Бить в уязвимые части тела, не убегать, не отворачиваться. Кричать что-то грозное и ни в коем случае не показывать страха.
Страха и не было. Была ненависть, омерзение, — если бы напали люди, или произошла бы катастрофа вроде той, с вертолетом, он, может быть, смирился бы, но стать ужином для этих паскудных тварей! Вместе с ненавистью откуда-то взялись силы. Он огрел изо всех сил серого пса, добежал до Семена и стал рядом, спина к спине:
— Пистолет!
— Сейчас, — прохрипел старик.
Сразу несколько псов, передвигаясь мелкими, игривыми скачками, подступали ближе. Они видели, что напасть с тыла не выйдет, но все равно считали людей легкой добычей. Вокруг, как назло, не было камней, Максим наклонился и просто швырнул им в глаза несколько горстей песка. Откупиться едой не получилось бы — с собой не было ничего мясного, и рюкзаки лежали в отдалении. Пара собачонок поменьше уже нюхали их припасы, но без особого энтузиазма.
Вперед выступил вожак. Он уже не скалил клыки; карие, не по-звериному умные глаза смотрели на противников со снисходительным превосходством. Почему-то казалось, что именно этот пес уже не раз грыз людей. Был он крупный, с массивной грудью и широкими плечами, Максим не был уверен, что собьет его веслом, но ухватил свое единственное оружие и приготовился.
Пес оттолкнулся мощными задними лапами и взлетел с коротким рыком. Одновременно раздался хлопок. Вожак, не допрыгнув до людей какого-то метра, хлопнулся на песок.
Собаки растерялись. Максим замахнулся на них, и они отбежали прочь, кто-то пятился, кто-то сразу прижал уши и пустился наутек. Максим развернулся — старик сжимал в руке пистолет и улыбался, хоть и был бледен, как смерть.
— Попал, — сказал он просто.
Пуля угодила вожаку прямо в лоб с близкого расстояния. Глаза огромного пса уже стекленели, на зубах выступила пена.
— У меня разряд был, — Семен обошел мертвую зверюгу, будто сам удивляясь, как он попал твари прямо в морду, да еще в прыжке. — По стрельбе.
— Молоток, Семеныч. Я думал, все. Только лодка наша…
Солнце превратилось в огромный алый шар, море — в сияющее красноватое зеркало, по которому протянулась светлая дорожка. И на этой дорожке вдалеке виднелся черный мазок.
— Как она так быстро, ветра вроде не было. Теперь назад не уплывем, — Максим подобрал оба рюкзака. Ноша была ему не по силам, он подтолкнул один к Семёну. — Надо идти скорей, вдруг они вернутся?
Старик, наклонившись, рассматривал правую штанину внизу, у щиколотки.
— Кажется, не прокусила. А ты? тебе ж руку хватал?
— Разорвал рукав, рука цела, — успокоил Максим.
— Не бешеный ли, — старик, охая, поднял рюкзак на плечо, и кивнул: — Пошли.
Максим зябко вздрогнул:
— Да вряд ли. Он бы тогда один был, не в стае.
— Промой руку, — велел старик. — Только не здесь, отойдем. Надо забраться от них на высоту. Почему они здесь? Что они жрут?
— Тех, кто сюда переплывает, они жрут… Может, свалка была, сейчас там нет съедобного, но они по привычке. Или рядом у них водопой.
========== Над водой. Праведник Тавриды ==========
Заночевали, забравшись на крышу длинного административного одноэтажного здания, стоявшего на краю села. Уходить дальше не было ни сил, ни времени: мгновенный южный закат уже сменился ночью. Максим рассмотрел свой локоть, насколько это было возможно, убедился, что одежда надорвана, но царапин на коже нет, обтер руку, плеснув на ладонь немного спирта из их скудных запасов. Спирт выдохся, но это было лучше, чем ничего. В свое последнее путешествие они взяли собственные же спальные мешки, давным-давно позаимствованные в спортивном магазине. В общине такие спальники приобрели себе практически все, кто мог самостоятельно передвигаться и забираться туда. Это экономило тепло.
Ночью дежурили по очереди. Все прошло спокойно, хотя где-то вдали и раздавался вой. Возможно, псы вернулись на место боя и растерзали труп своего вожака… надо же им что-то есть?
Утро настало неожиданно прохладное и туманное. Со всеми предосторожностями спустились вниз, посмотрели на скудный запас воды в бутылке, искать пруд возле поселка не рискнули и побрели на запад, надеясь найти там ручей или озерцо. Шли, оглядываясь и вздрагивая от каждого шороха, но вчерашних знакомцев не было.
Туман вскоре рассеялся. Утреннее море, спокойное, золотистое, предстало во всей красе, только оценить эту красу мешали ноющая спина, гудящая голова, сухость во рту и дискомфорт во всем теле. Максим ловил себя на том, что зря позволил уговорить себя и пуститься в эту авантюру, не все ли равно, где дожидаться конца? Но что-то заставляло идти вперёд — может, память о друзьях, за которых теперь он обязан был совершить последнее путешествие, а может, инстинкт, который гонит умирающее старое животное прочь от стаи…
Местность стала повышаться. Полоса диких песчаных пляжей сменилась холмами, которые все высились и превратились в настоящее плоскогорье. От побережья далеко уходить они не рискнули, но все же прошли немного вглубь этого горного края и нашли бьющий из-под скал источник — настоящее сокровище. Воды напились впрок, наполнили обе бутылки, здесь же задевали несколько сухарей. Семён вдруг забеспокоился:
— А можно тебе их, Макс? У тебя ж этот, как его?
— Это у тебя склероз, — беззлобно огрызнулся Максим. — Если другого нет, то что? Ну, сдохну. Потихоньку, я ж не сахар ем.
— В степи птицы, зайцы, — пообещал старик. — Пройдем…
Вокруг царила тишина, вдалеке плескалось о скалы море. За холмами видна была цветущая степь. Но от всей захватывающей дух красоты лишь тяжелее становилось на сердце. Возможно, эту чудесную картину больше не увидят ничьи глаза. Только животные, не способные ни понять, ни оценить, ни восхититься, будут карабкаться по скалам и жевать цветы. Да еще хлопать крыльями птицы, которых тут невидимо… Лиза любила птиц…
— Пошли, что ли? — резко сказал Максим, поднимаясь на ноги. Вот оно, путешествие, вон сколько тут всего, смотри — не хочу, а ему хочется только повеситься. Ладно, такой роскоши себе позволять нельзя. Взялся доставить деда Семена на родину — доставит.
— У тебя что, сахар подскочил? — допытывался Семен. — Так ты выпей, чего тебе Любка с собой насовала? Это же таблетки, они сухие, хоть какие-то свойства сохранились?
— Нормально все, — соврал Максим. — Кстати, хорошо, что напомнил…
Таблетки полетели вниз и закатились под жесткий темно-зеленый куст.
— Вот так вот, думаешь, они уже отрава?
— Конечно.
— Да и отрава бы пригодилась! — вдруг вспылил старик. — Мало ли, боли страшные или паралич, они бы и пригодились.
— Есть у меня, есть, — заверил его Максим. — Нормальное снотворное, без боли, без рвоты.
— Откуда?
— Места надо знать. Если что, поделюсь, не переживай. Если положение совсем уж безвыходное будет.
За плоскогорьем шла узкая длинная песчаная коса. Яркие краски степи и темная почва плоскогорья сменились сплошным золотисто-бежевым цветом. Здесь надо было смотреть вокруг, впитывая каждый атом воздуха и каждый солнечный луч, восхищенно окликать спутников, фотографировать, жалея, что неподвижная картинка не сохранит ни плеска волн, ни прозрачного ароматного воздуха, ни птичьего пения…
Они просто шли, думая лишь о том, чтобы не сбиться с темпа. Максим спросил старика, не пора ли углубиться в степь, но Семен шагал вдоль побережья, как одержимый, и словно не слышал вопроса.
Дальше за косой лежало невероятно красивое озеро, чистое, с лишенными растительности берегами. В море виднелись обточенные ветром скалы, напоминавшие паруса. Наверное, это место имело название, раньше такую красоту посещали туристы… Максим решил проверить воду на вкус, зачерпнул пригоршню и долго отплевывался. Озеро было едва ли не солонее моря.