– Где вы нашли этого старика?
– Он сам меня нашел, – ответил Гудвезер.
– По роду деятельности я побывал во многих подвалах. И, походив по этому, думаю… он принадлежит безумцу, который на самом деле разумнее всех.
– Он не безумец.
– Он вам вот это показывал? – Фет подошел к стеклянной банке с сердцем. – Человек превратил сердце убитого вампира в домашнего любимца и держит в подвальном арсенале. Конечно же, он безумец. Но меня это не смущает. Я тоже не совсем в своем уме.
Он присел, приблизил лицо к банке:
– Эй, кис-кис-кис!
Присоска ударила в стекло, пытаясь добраться до крысолова.
Фет поднялся, посмотрел на Эфа. Во взгляде его читалось: «Вы можете в это поверить?»
– Все это куда лучше, чем те дела, что я наметил себе, проснувшись утром.
Василий прицелился в банку из гвоздезабивного пистолета, потом опустил руку:
– Не будете возражать, если я оставлю его себе?
– Нет вопросов, – покачал головой Эф.
Гудвезер поднялся наверх и немного помедлил в коридоре, увидев, что Сетракян сидит с Заком за кухонным столом. Старик снял с шеи серебряную цепочку, на которой висел ключ от подвала, и скрюченными пальцами застегнул ее на шее одиннадцатилетнего мальчика, потом похлопал его по плечу.
– Почему вы это сделали? – спросил Эф Сетракяна, как только они остались одни.
– Внизу есть вещи, записи, книги, которые необходимо сохранить. Они могут принести пользу будущим поколениям.
– Вы не думаете, что вернетесь?
– Просто принимаю меры предосторожности. – Сетракян огляделся, дабы убедиться, что их никто не подслушивает. – Пожалуйста, поймите. Несколько новых вампиров – далеко не все, чем располагает Владыка. Мы даже представить себе не можем его истинного могущества. Он обитает на этой земле тысячелетия. И однако…
– И однако, он – вампир.
– А вампиров можно уничтожить. Наш наилучший шанс – выгнать его из темноты. Под убийственные лучи солнца. Вот почему мы должны дождаться рассвета.
– Я хочу найти его прямо сейчас.
– Знаю. Именно на это он и рассчитывает.
– У него моя жена. И Келли оказалась там только по одной причине – из-за меня.
– Личные обязательства перед дорогим вам человеком – это серьезный мотив. Но вы должны знать: если она действительно у него, то он ее уже обратил.
– Нет, – покачал головой Эф.
– Я говорю это не для того, чтобы разозлить вас…
– Нет!
Сетракян кивнул. Подождал, пока Эф не возьмет себя в руки.
– «Анонимные алкоголики» сильно мне помогли, – вновь заговорил эпидемиолог. – Не научили только одному – смирению перед тем, что невозможно изменить.
– Я такой же, – кивнул Сетракян. – Возможно, эта общая черта и свела нас вместе. Наши цели на текущий момент полностью совпадают.
– Почти полностью, – поправил его Эф. – Потому что только один из нас фактически убьет этого мерзавца. И это буду я.
Нора с нетерпением дожидалась возможности поговорить с Эфом. Она подскочила к нему, как только Гудвезер отошел от Сетракяна, и увела в выложенную кафелем ванную старика.
– Не делай этого.
– Не делай чего?
– Не проси, о чем собираешься попросить. – В ее карих глазах стояла мольба. – Не проси!
– Но я хочу…
– Я напугана до потери пульса… но я заслужила право быть рядом с тобой. Я тебе понадоблюсь.
– Конечно. Однако ты нужна мне здесь. Чтобы присмотреть за Заком. И, кроме того… один из нас должен остаться. Чтобы продолжать наше дело. На случай… – Он не договорил. – Я знаю, что прошу многого.
– Слишком многого.
Эф посмотрел Норе в глаза:
– Я должен ее найти.
– Понимаю.
– Я просто хочу, чтобы ты знала…
– Можешь не объяснять, – оборвала его Нора. – Но… я рада, что ты этого хочешь.
Он притянул ее к себе, обнял. Нора подняла руку, погладила его по волосам. Она отстранилась, чтобы взглянуть на него, чтобы сказать что-то еще… а потом поцеловала. Прощальным поцелуем, с надеждой на возвращение.
Эф опустил руки и кивнул, как бы говоря, что все понимает.
Он увидел, что Зак наблюдает за ними из коридора.
Гудвезер не стал и пытаться что-либо объяснять сыну. Оставить мальчика одного, уйти из относительной безопасности мира на поверхности в подземелье, чтобы схватиться там с демоном, – все это совершенно не вязалось с прежним Эфом.
– Ты останешься с Норой, хорошо? Мы поговорим, когда я вернусь.
Зак настороженно смотрел на него. Все-таки он был еще ребенок. Он чувствовал, что-то происходит, но до конца не понимал, что именно.
– Вернешься откуда?