– Доктор, это будет не рассказ. Откровение.
Мимо Эфа он направился к двери, через которую они вошли в квартиру.
– Пожалуйста… пойдемте.
Эф спустился за ним по лестнице, Нора – следом. Они миновали торговый зал на первом этаже и далее спустились уже по винтовой лестнице. Старик переступал со ступени на ступень осторожно, держась одной рукой за железные перила. Его голос наполнял узкий проход:
– Я считаю себя хранилищем древних знаний, полученных от умерших людей и почерпнутых из давно забытых книг. Знаний, собранных за долгую жизнь…
– Остановив нас у морга, вы кое-что сказали, – прервала его Нора. – Дали понять, что вам кое-что известно о трупах, доставленных с самолета. О том, что они не разлагаются, как положено.
– Совершенно верно.
– И на чем основывается это ваше предположение?
– На моем опыте.
На лице Норы отразилось недоумение.
– На опыте, связанном с другими авиационными инцидентами?
– Тот факт, что трупы находились в самолете, чистая случайность. Я сталкивался с этим феноменом раньше. В Будапеште. В Басре. В Праге и в десяти километрах от Парижа. Я видел такое в маленькой рыбацкой деревушке на берегу Желтой реки. Я видел это на высоте двух тысяч метров в Монголии. И – о да! – я сталкивался с этим в Америке. Находил следы. Обычно от этого отмахивались как от случайности или объясняли бешенством, шизофренией, безумием, а в последнее время заговорили о серийных убийствах…
– Подождите-подождите. Вы видели трупы, которые не разлагались?
– Это первая стадия, да.
– Первая стадия, – повторил Эф.
Витая лестница привела к запертой двери. Сетракян достал ключи, отделил нужные, отпер два висячих замка, большой и маленький. Дверь распахнулась внутрь, автоматически зажегся яркий свет, они вошли в большой подвал.
Прежде всего взгляд Эфа упал на древнее оружие, выставленное у стены: полный комплект рыцарских доспехов, железные пластины, защищающие торс и шею японского самурая, плетеные кожаные нагрудники и многое, многое другое. Хватало здесь мечей, кинжалов, ножей с клинками из сверкающей стали. Более современные вещицы лежали на длинном деревянном столе, с аккумуляторами, вставленными в зарядные устройства. Эф узнал приборы ночного видения и модифицированные гвоздезабивные пистолеты. И зеркала, по большей части карманные, поставленные так, что он мог видеть себя, изумленно уставившегося на эту выставку… чего?
– Магазин… – старик указал на потолок, – обеспечивает меня средствами на жизнь, но я занялся этим делом не из любви к транзисторам или фамильным драгоценностям.
Он закрыл дверь, и вокруг нее по всему периметру загорелся черный свет: в светящихся трубках Эф узнал ультрафиолетовые лампы. Световой барьер создавался с тем, чтобы не пропускать в подвал микробы?
Или что-то еще?
– Нет, – говорил старик, – я купил ломбард, потому что он обеспечивал мне доступ к подпольному рынку, имеющему отношение к эзотерике. Старинные вещи, книги. Приобреталось все тайком, но по большей части законным путем. Для моей личной коллекции. Для моих исследований.
Эф вновь огляделся. Представленное в подвале скорее походило не на музейную коллекцию, а на маленький арсенал.
– Для ваших исследований? – переспросил он.
– Именно. Многие годы я был профессором восточноевропейской литературы и фольклора в Венском университете.
Эф посмотрел на старика. Действительно, он одевался, как венский профессор.
– Вы ушли на пенсию, чтобы стать владельцем ломбарда в Гарлеме?
– Я не ушел на пенсию. Меня заставили уйти. С позором. Некие силы объединились против меня. И однако, я оглядываюсь назад и понимаю, что, канув тогда в небытие, спас свою жизнь. – Он повернулся к ним лицом, заложил руки за спину, по-профессорски. – Это бедствие, ранние стадии которого мы сейчас видим, существовало столетия. Тысячелетия. Я подозреваю, хотя и не могу этого доказать, что его история восходит к началу веков.
Эф кивнул, но не потому, что понимал старика. Просто радовался, что наконец-то они сдвинулись с мертвой точки.
– Так мы говорим о вирусе?
– Да. В каком-то смысле. О штамме болезни, которая разлагает как тело, так и душу.
Старик стоял так, что мечи на стене справа и слева от него казались Эфу и Норе стальными крыльями.
– Вы говорите, вирус? Да. Но я предпочитаю другое слово, тоже начинающееся с буквы «в».
– И что это за слово? – спросил Эф.
– Вампир.
Слово, произнесенное с жаром, на мгновение, казалось, повисло в воздухе.
– Вы думаете, – продолжал Сетракян, бывший профессор, – о мрачном типе в черном атласном плаще. Или об отчаянном властолюбце со скрытыми клыками. Или о какой-то экзистенциальной душе, обремененной проклятием вечной жизни. Или… в общем, о Беле Лугоши в компании Эббота и Костелло[51].
51
Намек на пародийную комедию «Эббот и Костелло встречают Франкенштейна» (1948).