Он шагнул к кровати. Все показатели и активность мозга возросли еще больше.
– Джим… – позвал Эф.
Лицо Кента во сне оставалось расслабленным. Темная кожа приобрела серый оттенок. Эф видел, как под веками быстро двигаются зрачки.
Сетракян придержал полог серебряной головой волка – набалдашником своей трости.
– Не так близко, – предупредил профессор. – Он превращается в вампира. – Старик сунул руку в карман. – Ваше зеркало. Достаньте его.
Во внутреннем кармане пиджака Эфа лежало зеркало размером восемь на десять сантиметров в серебряной рамке, одно из многих, собранных Сетракяном в его подземном арсенале.
– Вы видите в нем свое отражение?
Эф посмотрел в старинное зеркало:
– Конечно.
– А теперь, пожалуйста, посмотрите на меня.
Гудвезер повернул зеркало, поймал отражение:
– И вас вижу.
– У вампиров нет отражений, – вставила Нора.
– Не совсем так, – возразил Сетракян. – Но, пожалуйста… только осторожно, попытайтесь взглянуть на него.
Из-за малых размеров зеркала Эфу пришлось еще на шаг приблизиться к койке. Он вытянул руку, держа зеркало над головой Джима.
Поначалу поймать отражение не получалось. А потом… отражение выглядело так, будто рука Эфа сильно тряслась. Но фон, подушка и изголовье при этом не потеряли четкости.
А вот лицо Джима превратилось в смазанное пятно. Казалось, голова вибрирует с невероятной частотой, поэтому разглядеть черты лица невозможно.
Эф быстро убрал руку.
– Серебряная амальгама. – Сетракян постучал пальцем по своему зеркалу. – В ней дело. В нынешних зеркалах напыление из хрома, вот они ничего и не показывают. Но зеркало с серебряной амальгамой всегда говорит правду.
Гудвезер вновь посмотрелся в зеркало. Нормальное лицо. Разве что рука чуть дрожит.
Он поставил зеркало под углом, нацелил на Джима и вновь вместо лица увидел смазанное пятно. Судя по отражению, голова продолжала вибрировать, хотя на самом деле недвижно лежала на подушке.
Эф протянул зеркало Норе, разделившей его изумление и страх.
– Так это означает… он превращается в… в такого же, как капитан Редферн.
– При обычном заражении на трансформацию и переход к кормлению уходит день и ночь. Для полного преобразования требуются семь ночей. За это время болезнь поглощает тело и трансформирует его под собственные нужды. Для достижения зрелости нужны тридцать ночей.
– Зрелости? – переспросила Нора.
– Молитесь, чтобы мы не увидели этой стадии. – Старик указал на Джима. – Артерии на шее – кратчайший путь к нашей крови. Еще один путь – бедренная артерия.
Надрез на шее Джима был таким аккуратным, невидимым.
– Почему кровь? – спросил Эф.
– Кислород, железо, другие питательные вещества.
– Кислород? – повторила Нора.
Сетракян кивнул:
– Вирус изменяет тело хозяина. Часть превращения – слияние сосудистой и пищеварительной систем в одну. Как у насекомых. В их крови отсутствует комбинация кислорода и железа, которая придает красный цвет человеческой крови. Их кровь – белая.
– А внутренние органы? – спросил Эф. – У Редферна они выглядели так, будто покрылись раковыми опухолями.
– Все тело захватывается и трансформируется. Вирус меняет его под себя. Они больше не дышат. Вдыхают, это остаточный рефлекс, но не получают кислорода. Легкие не используются по назначению, они съеживаются и изменяются.
– У Редферна при нападении изо рта выскакивал некий хорошо развитый орган с жалом на конце.
Сетракян кивнул с таким видом, будто согласился с тривиальным высказыванием Эфа о погоде:
– Да, он увеличивается в размерах во время кормежки. Их плоть становится чуть ли не алой, белки глаз, ногти. Жало, как вы его называете, – это новый орган, видоизмененные глотка, трахея и легкие. Вампир может выстреливать этим органом из грудной клетки на расстояние от полутора до двух метров. Если вскрыть взрослого вампира, обнаружится, что он состоит из мышечной ткани и соединяется с резервуаром, в который поступает кровь. Им необходимо регулярное поступление человеческой крови. В этом смысле они похожи на диабетиков. Не знаю, врач у нас – вы.
– Я тоже так думал, – пробормотал Эф. – Теперь уверенности нет.
– Мне казалось, что вампиры пьют кровь девственниц, – подала голос Нора. – Они способны к гипнозу… превращаются в летучих мышей…
– Их очень уж романтизировали. Правда более… как бы это сказать?
– Ужасна, – предложил Эф.
– Отвратительна, – добавила Нора.
– Нет, – качнул головой Сетракян. – Банальна. Вы почувствовали запах аммиака?
Эф кивнул.
– У них очень компактная пищеварительная система, – пояснил Сетракян. – В ней нет емкостей для хранения пищи. Непереваренная плазма и другие остатки выбрасываются, чтобы освободить место вновь поступающей пище. Зачастую выбрасываются во время кормления.