Нелюди, подумал он.
Эта мысль подгоняла Фета на последних ступеньках. Человек из Стоунхарт все еще не знал, что кто-то подбирается к нему, но мог обернуться в любую секунду. Мысль о длинном стволе пулемета, который может оказаться на его пути, заставила Фета ускориться, доставая свой меч.
Нечеловеческие ублюдки.
Сотрудник Стоунхарт услышал или почувствовал тяжелые шаги Фета. Он развернулся с широко раскрытыми глазами, начав стрелять еще не полностью повернувшись, но было слишком поздно. Фет был слишком близко. Он вонзил свой меч в живот стрелка, затем вытащил его.
Изумленный, человек упал на колени, пораженный тем, что Фет предал новый вампирский порядок, так же, как Фет был поражен его собственным предательством. Оскорбленное лицо умирающего скривилось, его стошнило желчью и кровью прямо на еще дымящийся ствол оружия.
Человеческая агония совершенно отличалась от вампирской. Фет не привык убивать своих собратьев. Серебрянный меч прекрасно подходил для истребления вампиров, но был абсолютно неэффективен для убийства людей.
Бруно влетел по другому рабочему мостику, схватив стрелка, и прежде чем Фет успел среагировать, и сбросил его на нижнюю часть пулеметного гнезда. Стрелок, крутясь в воздухе и истекая кровью, вылетел головой вперед.
Гас положил палец на спусковой крючок горячего оружия. Удерживая оружие наготове, он оглянулся вокруг, осматривая искусственную усадьбу под ними. Он приподнялся, целясь во множество огней, освещавших ферму, как будто лампы на кухне.
Фет услышал крик и узнал голос Норы, увидел ее внизу, размахивающую руками и указывающую на пулемет, в то время как овцы трусили мимо нее.
Фет схватил Гуса за руки, чуть ниже плеч. Не сдерживая его, в лишь привлекая его внимание. “Не нужно”, сказал он, кивая на лампы. “Это пища для людей.”
Гас поморщился. Он хотел, осветить это место. Вместо этого, он оторвался от ярких ламп и начал стрелять, пули, оставляя дырки в дальней стене, очередями полетели в сторону стрелка.
Нора первой выбежала наружу из глубин фермы. Она чувствовала, как остальные тянут ее, чтобы уйти, бледный свет совсем скоро покинет небо. С каждым шагом она становилась все безумней, пока не начала бежать.
Следующее здание было окружено забором, покрытым матовой черной сеткой. Она могла видеть строение внутри, более старое, оставшееся еще со времен пищевой фабрики, не такое огромное, как ферма. Безликое, промышленное здание, просто кричащее “бойня”.
“Это оно?” - спросил Фет.
За ним Нора могла видеть поворот в ограждении по периметру. “Только если… если они не поменяли карту.”
Она цеплялась за надежду. Было очевидно, что это совсем не вход на территорию пенсионного сообщества, или в любое другое гостеприимное место.
Фет остановил ее. “Я пойду первым”, сказал он. “Жди здесь.”
Она смотрела, как он уходит, другие собирались вокруг нее, как и сомнения в ее голове. “Нет”, тут же сказала она и догнала его. Ее дыхание было прерывистым, слова тихими. “Я иду с тобой.”
Фет приоткрыл ворота, чтобы они вдвоем смогли войти. Другие прошли к боковому входу, который располагался отдельно от главного, дверь была незаперта.
Внутри гудело оборудование. Воздух снаружи смешивался с тяжелым запахом внутри.
Металлический запах старых монет, согретых в потном кулаке. Человеческая кровь.
Нора затихла. Она знала, что она увидит, еще до того, как дошла до первых загонов.
Внутри комнатки, не больше кабинок в туалете для инвалидов, были заполнены инвалидными колясками с высокими спинками, от них отходили гибкие пластиковые трубки, свисающие с более длинных питающих труб сверху. Чистые сейчас, трубки должны были доставлять человеческую кровь в большие сосуды, подвешенные на дорожки. Сейчас загоны были пусты.
Пройдя дальше, они увидели холодильную камеру, где продукт, собирающийся в ходе этого ужасающего донорства крови, упаковывался и хранился. Сорок два дня - естественный срок годности крови, но у вампирского хлеба насущного, чистого продукта питания, возможно срок был короче.
Нора представила себе пожилых людей, доставленных сюда, сидящих в инвалидных колясках, с торчащим трубками из шеи, по которым забирали их кровь. Она видела их - с закатившимися глазами, скорее всего управляемые Владыкой, контролировавшим их старый, слабый мозг.
Она напряглась, но продолжила двигаться вперед. Она уже догадалась о том, что произошло, но не могла с этим смириться. Она продолжала выкрикивать имя своей матери - тишина была ей ответом. Это было самое страшное, ее голос отдавался эхом в голове, порождая в ней звон отчаянья.
Они вошли в широкую комнату, стены которой были облицованы кафелем на три четверти от пола до потолка, на красном полу виднелись множественные кровостоки. Скотобойня. Обезображенные тела висели на крюках, кожа с них была содрана и валялась рядом на полу.
Нора бы вырвала, но ее желудок был пуст. Она вцепилась в руку Фета, и он помог ей остаться на ногах.
Барнс, подумала она. Эта форму носит только мясник и лжец. “Я убью его,” - сказала она.
Эф подошел к Фету. “Мы должны идти.”
Нора, уткнувшаяся в грудь Фета, почувствовала, как он кивнул.
“Они отправят вертолеты. Полицию с нормальными пушками” - сказал Эф.
Фет обнял Нору и повел ее к ближайшей двери. Нора не хотела больше ничего видеть. Она мечтала, оставить этот лагерь навсегда.
Снаружи умирающее небо отливало желтым цветом. Гас поднялся в кабину экскаватора , припаркованного около грунтовой дороги, рядом с забором. Повозившись с замком зажигания, он запустил двигатель.
Нора почувствовала, что Фет как будто застыл, она подняла голову и увидела причину. Около дюжины людей в комбинезонах, как привидения, стояли рядом, они вышли из казарм в нарушение комендантского часа. Привлеченные звуками стрельбы они, без сомнения, вышли поинтересоваться причиной объявленной тревоги. Или, возможно, этот десяток людей не был до конца потерян для человечества.
Гас слез с экскаватора и начал орать на них, упрекая в трусости и бездеятельности. Но Нора остановила его.
“Они не трусы,” - сказала она. “Они физически слабы: недоедают, у них низкое кровяное давление, гипотензия … Мы должны помочь им спасти себя.”
Фет оставил Нору, поднявшись в кабину экскаватора и пытаясь разобраться с управлением.
“Гас”, - сказал Бруно. “Я остаюсь.”
“Что?” - удивился Гас.
“Я остаюсь здесь, что бы порвать эту больное дерьмо. Время для небольшой мести. Я покажу им, что они укусили не того засранца!”
Гас понял. Он сразу все понял. “Ты один чертовски злобной герой, Hombre.”
“Самый крутой. Круче, чем ты.”