Единственная проблема: что считать источником пищи для этой новой породы паразитов?
Этот источник — мы сами. Вы и я.
Понимаете? На тот случай, если вы все еще не допетрили, что к чему, — скажу: мы по уши в страшном дерьме.
Это приземистое здание ничем не выделялось среди десятка таких же строений, разбросанных по территории, в которую упиралась старая разбитая дорога. Когда-то это был бизнес-парк, только он захирел еще до того, как на страну обрушилась рецессия. На здании сохранилась вывеска прежнего арендатора: «Промышленная группа Р.Л.». В прошлом это была фирма по прокату бронированных автомобилей, здесь же находился гараж, чем объясняется сохранившийся и поныне крепкий четырехметровый забор из сетки рабица, окружающий здание.
Вход был через ворота с электронным замком, открывающимся с помощью карточки-ключа.
В гаражной части здания размещались кремовый «Ягуар» доктора и целая флотилия черных автомобилей — кортеж, приличествующий для сановника крупного ранга.
Офисная часть была переоборудована в небольшую частную хирургическую клинику, предназначавшуюся для обслуживания одного-единственного пациента.
Элдрич Палмер лежал в послеоперационной палате, постепенно приходя в себя и ощущая обычный в таких случаях дискомфорт. Он пробуждался медленно, но решительно, проходя темным путем от беспамятства к сознанию, как делал до этого уже много раз. Его хирургическая бригада хорошо знала, какой должна быть смесь седативных и обезболивающих средств, подходящая именно для этого пациента. Они давно перестали погружать Палмера в глубокую анестезию. Учитывая его преклонный возраст, это было слишком рискованно. А для Палмера такой подход означал только одно: чем меньше анестетиков, тем быстрее к нему возвращалось сознание.
Он все еще был подключен к аппаратам, проверяющим работу его новой печени. Донором на этот раз стал подросток — беженец из Сальвадора, прошедший тщательное медицинское обследование, которое не выявило у него ни наличия каких-либо болезней, ни присутствия в крови наркотиков или алкоголя. Печень была здоровой, молодой, розово-коричневатой, в грубом приближении треугольной формы, размерами схожей с мячом для игры в американский футбол. Ее доставили на реактивном самолете непосредственно перед операцией; с момента изъятия органа у донора прошло менее четырнадцати часов. По подсчетам самого Палмера, этот аллотрансплантат был его седьмой печенью. Тело Палмера расправлялось с ними примерно так же, как кофеварка расправляется с фильтрами.
У печени — а это одновременно и самый большой непарный внутренний орган человека, и самая большая железа — много жизненно важных функций: она отвечает за метаболизм, служит хранилищем гликогена, синтезирует белки плазмы крови, вырабатывает гормоны и очищает организм от ядов. Пока еще не придуман медицинский способ компенсации работы печени при ее отсутствии в теле человека — что самым несчастным образом отразилось на судьбе сальвадорского донора, не очень-то желавшего расставаться со своим столь нужным органом.
В углу палаты, вечно настороже, как свойственно большинству бывших морпехов, стоял неусыпный господин Фицуильям, нянька Палмера, его телохранитель и постоянный компаньон. В помещение вошел хирург — он все еще был в маске, а на руки натягивал свежую пару резиновых перчаток. Доктор был требователен, амбициозен и сказочно богат, даже по меркам хирургов высшего эшелона.
Он откинул простыню. Только что зашитый разрез был сделан на месте старого трансплантационного шва. Внешне грудь Палмера являла собой живописное зрелище: безобразный узор бугристых шрамов. Внутренности же его торса можно было сравнить с хлебной корзинкой, набитой затвердевшими ломтями чахнущих органов. Хирург так и сказал ему: «Боюсь, ваше тело, господин Палмер, уже не способно воспринимать новые ткани или трансплантаты. Это конец».
Палмер улыбнулся. Его тело было ульем, содержащим органы других людей, и в этом смысле он не так уж отличался от Владыки, который воплощал собой улей немертвых душ.
— Спасибо, доктор. Я понимаю. — Голос Палмера был все еще хриплым после интубационной трубки. — В сущности, я полагаю, вам уже пора подвести черту под своей хирургией. Я знаю, вас тревожит, что Американская медицинская ассоциация может заинтересоваться нашими процедурами отбора органов для трансплантации. Этим своим заявлением я освобождаю вас от дальнейших обязательств. Гонорар, который вы получите за проведенную операцию, будет последним. Мне больше не потребуются медицинские вмешательства. Никогда в жизни.