– Точно! – согласилась с собой я. Значит, он испугался, что я перестану вести эту томительно-прекрасную сексуальную жизнь (иными словами, спать с ним) и потребую официального статуса. А он не готов на него. Почему? Боится ответственности? Или еще большей близости?
– Окстись! Куда уж больше близости? Вы и так проводите вместе все свободное время! – резонно заметил мой встроенный аналитик.
– Да. Точно, – согласилась я. – Тогда что? Почему его так пугают разговоры о любви?
– Потому что он женат! – прошептал внутренний голос. – Тебе что Света говорила еще три месяца назад?
– Что? – замерла я, хотя уже знала, что подумаю через секунду. Можно, конечно, игнорировать Светин голос разума, но что поделать с тем, что раздается у тебя внутри.
– То! У тебя уже был Андрей, который тоже никогда не проводил с тобой выходные и категорически отрицательно относился к разговорам о любви и штампах. К разговорам о штампах он относился особенно отрицательно.
– Что же делать? – принялась обкусывать губы я.
– Проверь паспорт Бориса! – напрашивался очевидный ответ. Доверяй, но проверяй. Сам себе не поможешь, никто не поможет. Человек сам автор своего счастья!
– Не хочу, – замотала я головой. – Не буду.
– Ну и дура, – обиделся внутренний голос и замолчал. Я сидела на диване, сложив ручки на коленках, и пыталась думать о чем-то постороннем. Например, о том, как, все-таки, у Бориса дома уютно. И все продуманно. Ничего лишнего, всему свое место. Но тут мои глаза уперлись в брошенный на диване Борисов пиджак. Я бы сопротивлялась до последнего и не сделала и шага, но змей-искуситель был на посту и вывернул пиджак изнанкой. Так что прямо перед моими глазами был виден внутренний карман, на пуговичке, с шелковой каймой. А из-за каймы, вот черт, торчал краешек кожаной обложки паспорта гражданина российской федерации. Это не мог быть кошелек или водительское удостоверение. Это точно был паспорт. Точно.
– Ну, пан или пропал. Если там пустота, тебе, конечно, будет очень стыдно за свое поведение, но что в этом страшного? Тебе и так с завидным постоянством бывает стыдно за свое поведение. А так, по крайней мере, тебе будет ради чего ждать долгие годы. Проявлять такт и понимание, пока Борис убедится, что ты не собираешься слопать его не следующий день после ЗАГСА.
– Господи, какой кошмар! – громко сказала я, словно надеясь, что кто-то услышит и остановит меня. Скажет «что ты делаешь, негодяйка!» и отберет у меня этот брошенный пиджак. Но никто не пришел на помощь. Все-таки, Чип и Дейл – всего лишь грызуны. Я выбежала в прихожую, открыла входную дверь и прислушалась к тишине в подъезде. Тишина была гробовой. Я захлопнула дверь и прокрутила замок на все его четыре оборота. Если ОН вернется раньше (непонятно, как, потому что подняться на его одиннадцатый этаж гораздо дольше, чем мне пролистнуть паспорт), то я услышу хруст ключа в замке. И успею убрать паспорт и стереть свой интерес с лица.
– Нет. Не могу, – замерла я, когда пальцы коснулись этого оттопыренного краешка паспорта. Неужели я сейчас своими руками раскрою пуговку, выну паспорт и раз и навсегда перестану верить Борису. Так, как верила до этого момента. Все наши Отношения развалятся на две половины – до и после. Как с грехопадением. Яблоко, выданное местным ОВД.
– Делай! – зазвучал во мне голос теперь уже Светы. – Другого шанса не будет.
– Эх, была не была. В конце концов, не я в этом виновата, а как минимум Андрей, – мои пальцы расстегнули маленькую пуговку и вытянули на свет божий Борисово удостоверение личности. Я судорожно пролистнула страницы. Первой важной информацией было то, что Борис носил оригинальную фамилию «Аверин». Значит, в случае чего я из Тапкиной сделаюсь Авериной. Мадам Аверина. Заманчиво. Так. Далее я выяснила, что у него действительно есть ребенок. Тоже сынок и зовут его Алексей Борисович. Ему, м-м-м, пять лет. Значит, примерно прошлым летом они с этой белобрысой мадам вместе фотографировались на пляже. Между прочим, мы с Борисом уже были знакомы, тогда он подарил мне чудесный карманный компьютер, которым, кстати, я пользуюсь до сих пор. Н-да, надо крутить страницы дальше. А то неровен час, он вернется, и я не узнаю самого главного. Меня трясло, руки дрожали и, хоть я и была сама себе противна, а ничего не смогла с собой поделать. Через пару секунд я оказалась на странице «семейное положение».
– Вот и все! – сказал мне внутренний голос и замолчал. Наступила странная тишина. Я сидела над паспортом, позабыв о том, чтобы прислушиваться к двери и смотрела в окно. Раскрытый паспорт лежал у меня на коленях. Мне не хотелось вчитываться в штамп, который там имелся. В единственном числе. Пять лет назад отделом Загса нашего района был зарегистрирован брак Бориса и гражданки Зои Александровны Дмитриевой, какого-то там на десять лет больше чем у меня года рождения. Мадам Аверина наличествовала и без меня. Штампа о разводе не было. Шли минуты. Шли, шли, шли…. Я вспоминала Андрея, вспоминала, как он улыбался, когда мы встречались. Как любил меня, как встречал из института и вез в ресторанчики. Как обещал мне все хляби небесные. Он, по крайней мере, что-то мне обещал. А Борис…. Борис ничего не обещал. Но не потому, что такой честный и старается уберечь меня от преждевременных ожиданий, а потому, что точно знает, для чего я ему и зачем. По каким-то непонятным для меня причинам я подхожу только для длительных сексуальных встреч на свободной от жены территории. И не больше. И Борис, как бы он не выглядел надежно и правильно, такой же, как и все. Борис…. Даже от простого произнесения в мыслях имени Борис мне стало невыносимо больно. Тут раздался звук поворачивающегося в замке ключа. Я попыталась было запихнуть паспорт обратно в карман, но перенервничала и не успела. А потому я просто швырнула его на диван и выскочила в прихожую. Борис, уже пришедший в себя и успокоенный, стоял и снимал свои дорогие удобные ботинки. Мороженое (мое любимое) лежало рядом, на тумбочке.
– Почему ты мне врал? – задыхаясь от желания немедленно разреветься, спросила я. Голос прозвучал тихо-тихо и как-то окончательно исчез.
– Я? В чем? – оторопел Борис.
– Ты же женат! – всхлипнула я. – Ты такой же, как и он!
– Кто он? – возмущенно посмотрел на меня Борис. Меня трясло, и я уже начинала потихоньку истерить. – Что ты несешь?!
– Как Андрей! Ты совсем как Андрей!
– С чего ты взяла? – посмотрел на меня отвратительно честными глазами Борис. Мой Борис! Смешно! Он такой же мой, как и луна на небе. – Я не понимаю, что с тобой?
– Ах, ты не понимаешь? – захохотала я. – И может, ты мне про развод расскажешь? Как ты свободен и одинок!
– Не собираюсь я тебе ничего рассказывать. Что я хотел, я уже рассказал.
– Соврал! Что хотел, ты уже соврал! – орала я сквозь слезы.
– Ни в коем разе, – уверенно заявил Борис и прошел в комнату.
– Хватит делать из меня дуру, – выплюнула в него я и бросилась к вешалке с курткой. Борис, по моим ощущениям, должен был погнаться за мной и попытаться остановить. Я как могла медленно одевала одежду, сознательно не попадая в рукава, но Борис не шел. Тогда я остановилась и заглянула в комнату. Борис стоял и держал в руках свой паспорт. Он поднял на меня свои спокойные и равнодушные глаза.
– Все посмотрела?
– Все! – гордо сказала я, хотя мне стало так стыдно, как никогда в жизни.
– И молодец. Это тебе, наверное, Света подсказала. Ну, с ней и трахайся. До свидания!
– Как ты можешь! – вдруг испугалась я. Варианта, что он вот так спокойно меня отпустит, я в голове не держала. – Я же тебя люблю.
– Это твоя проблема. На черта мне нужна женщина, которая лазит по моим карманам и проверяет мои слова.
– Но ведь это же безумие! Ты женат! Зачем ты врал? – билась в конвульсиях я. Представить себе, что я больше никогда-никогда не увижу его, я не могла. Неужели я буду снова искать каких-то несуществующих принцев, которые за здорово живешь предложат мне руку, сердце и семейный капитал? Эта мысль привела меня в состояние, близкое к помешательству. Мне никто не нужен. И даже этот самый штамп в паспорте – он мне тоже не нужен. Если бы Борис сказал мне хоть слово про то, что я все не так поняла, я бы поверила во что угодно и поклялась никогда не сделать ничего подобного. Ни к чему никогда не притронуться и пальцем. Я бы рассказала, что уже через секунду я жалела о том, что сделала.
– Я не буду ничего тебе объяснять. И оправдываться не собираюсь. Ты узнала то, что хотела? Узнала. Я подлец. Можешь уходить.
– Я…Я…. – мне захотелось кричать, что я не хочу. Но вместо этого Борис (как всегда заботливый и галантный Борис) помог мне попасть руками в рукава куртки, довел меня до прихожей и выставил за дверь. Все это заняло не больше минуты. Действительно, моя жизнь вдруг ни с того ни с сего взяла и развалилась на «до» и «после». И сделать с этим было ничего нельзя. Борис остался с той стороны двери, наверняка пожал плечами и пошел ставить чайник. Была Нюта и сплыла. Найдутся и другие. А я стояла с этой стороны, наблюдая, как медленно ездит мимо меня лифт. Туда-сюда. Туда-сюда. Мне страшно захотелось нарушить все инструкции и вылететь в шахту лифта, чтобы он прикрыл меня своей стальной невообразимой массой. И чтобы Борис понял, что я на самом деле совсем не хотела ни на чем его ловить и вообще ничего другого не хочу кроме как сидеть голой на его ковре и слушать его неторопливую размеренную речь. Мысль о том, что этого больше не будет никогда убивала меня гораздо больнее, чем если бы это и в самом деле сделал какой-то там лифт.