– Ты где, деточка? – запричитала мама, стоило ей услышать мой голос.
– Не волнуйся, мамочка, со мной все в порядке, – успокоила ее я.
– Как же я могу не волноваться! Где ты была все выходные? – возмутилась она.
– А как свадьба? Рассосалась? – безответственно поинтересовалась я. Мама тут же переключилась и принялась в деталях расписывать, кто как отреагировал на эту сногсшибательную новость, кто что сказал, сделал и подумал.
– Это-то ты откуда знаешь? – улыбнулась я.
– Да у них все по лицу видно было.
– А ты как их лицо по телефону разглядела? – заподозрила неладное я. Мама суетливо начала рассказывать, как она замучилась возвращать свадебное платье, отменять заказ в ресторане, обзванивать гостей. Но потом запуталась, замолчала и принялась так очевидно краснеть, что я это почувствовала даже не видя. Мама передохнула и рассказала, что наша многочисленная толпа родных, знакомых и бывших однокурсников приезжала к ней, чтобы ее утешить и поддержать в этот трудный миг.
– Пиши, чтобы посмотреть на чужую разборку, – кивнула я и с облегчением констатировала, что сбежала я очень правильно. – А Света приезжала?
– Светочка очень помогла, – добавила мама несколько обиженным тоном. Я понимала, что мама не для того рожала меня в муках на свет, чтобы пережить такое и бла-бла-бла, но… Новость о том, что Света приезжает ко мне домой и исполняет священных долг лучшей подруги, окончательно отвратила меня от идеи вернуться домой. Кто знает, какие еще психологические приемы и способы давления Света знает и будет готова ко мне применить.
– Пожалуй, я приму твое щедрое предложение, – задумчиво проговорила я, глядя, как Алексей на кухне пытается смастерить макароны с тушенкой. Мама напряженно вслушивалась в мою речь, но я накрыла трубку рукой, чтобы оградить ее от новых потрясений. Еще бы, я торчу безвылазно в квартире очередного женатого мужика, который собирается брать с меня деньги за проживание.
– Гони сто баксов, – легко объявил цену независимости он. Я кивнула и продолжила беседу с волнующейся за меня мамулей. Я все бы отдала, чтобы побежать домой и прижаться к ее все понимающей груди. Но тогда мне так и не удастся самой жить свою жизнь. Я буду все время действовать по чьей-то упрямой, хоть и заботливой указке. Так что, я заверила маму, что вполне хорошо устроена, что буду звонить и не буду ее волновать. А также что через очень короткое время все образуется и мы с ней будем, как и раньше, весело пить чай по вечерам и обсуждать все-все.
– Что же ты будешь делать, доченька? – всхлипнула мама. Я вздохнула. Если бы я еще и сама знала.
– Подумаю. Ладно, мам, я пойду? Я тебе еще позвоню. Через пару дней, ладно?
– Хорошо, – обреченно кивнула мама.
– Ну, пока?
– Ой, подожди! – затарахтела мама, пытаясь, видимо, удержать меня. – Тебе тут столько всяких людей звонило. И помнишь, я тебе говорила про Бориса?
– Про Бориса? – выпрямилась я. Улыбка сползла с моего лица. Значит, я была права. Он и теперь будет мне рассказывать сказки, что я все не так поняла и что надо только немного подождать.
– Ну да, – растерялась мама от моего злющего тона.
– И что? Он звонил? Приезжал? Что?
– Звонил, – мамин голос задрожал.
– Мне это неинтересно. Мне неинтересно, что говорил Борис, что он делал, что врал и чего обещал. Я бы хотела, чтобы ты больше при мне не называла даже этого имени. Обещаешь?
– Но, деточка? – мама явно расстроилась. Но я была непреклонна.
– Или я не стану тебе звонить. Ты меня нервируешь, а мне сейчас и так не легко!
– Хорошо, – обреченно выдохнула мама. Я уверила ее в своей любви (что было чистой правдой) и повесила трубку. Однако после этого разговора я поняла, что здесь, в Москве мне не дадут покоя.
– Интересно, что когда до меня никому и дела не было, я только и делала, что пыталась к кому-то набиться. В друзья, в любовницы, в любимые. А теперь, когда я и видеть никого не желаю, все лезут ко мне в душу. Почему бы им всем от меня не отвязаться?
– Ты же сама ответила на свой вопрос. Тебе и дела никакого нет ни до кого. Люди такого не переносят, – резонно изрек Алексей.
– И что же? Выхода нет?
– Почему? Может, тебе уехать куда-то? Все-таки, мне не кажется, что ты долго проживешь в этом моем гнездышке, – обвел скептическим взглядом разруху съемной квартиры он. Я, честно говоря, тоже это не очень представляла, но, поскольку ничего другого не было, хваталась за соломинку. А вот мысль про то, чтобы куда-то уехать, запала мне в душу. Еще как запала. Всю ночь я мечтала о том, чтобы, например, выиграть миллион долларов и улететь в какую-нибудь теплую страну. Мне бы вполне подошли Карибы. Впрочем, я согласна и на миллион рублей с Геленджиком. Сейчас весна, так что даже в наших скромных югах скоро будет непереносимо хорошо. Но поскольку у меня не было даже лотерейного билета, оставалось только надеяться, что все само как-то там устроится. Как это уже случалось раньше, например, с моей работой. И вообще, мне часто в жизни везло, правда, не в том, в чем мне бы хотелось, но все-таки….
– А кстати, как ты собираешься ходить на работу, – с интересом спросил Алексей. Я присела в растерянности.
– Я как-то об этом не подумала. Все так закрутилось.
– Я правильно понял, что ты работаешь в одном здании с этими Светами-Борисами или мне это показалось?
– Правильно, – кивнула я. Вот так-то. Я тут мечтаю о теплых странах, а проблемы-то притаились прямо за моей спиной. И они актуальны, очень актуальны. Ведь бросить ко всему прочему еще и работу я не могу. Значит, придется туда ходить. Причем так, чтобы мне не выловили прямо на входе.
Глава 2.
Кошки – мышки
Сейчас при желании можно достать все на свете, чего бы только не вздумала душа. И это касается любых предметов материального мира, то есть диванов, ковриков в ванну и кондиционеров. Их сегодня достать не легко, а очень легко. Были бы деньги, как говорится, а вот это как раз может быть проблемой, ибо деньги неоткуда не берутся. И даже не зарабатываются потом и кровью, потому что если повнимательнее приглядеться к тем, кому удалось приманить к себе, как дикую птичку в силок, по настоящему большие деньги, то начинаешь сомневаться в том, что они работали хоть один день в своей жизни. Хотя…. Это тоже с какой стороны посмотреть, потому что если человек с утра до вечера что-то делает, устает, к ночи прямо с ног валится, он что – не работал? В любом случае работал, даже если крал. Даже если крал много, и прямо не выходя из кабинета. На эту тему даже анекдот есть. Два тех самых пресловутых новых русских встречаются за обедом, и один другому говорит:
– Ты представляешь, я на своей нефтяной вышке последние три дня так упахивают, так упахиваюсь.
– И не говори. Я тоже иногда чувствую, что деньги мне достаются тяжким трудом! – отвечает ему второй. Вот так-то. А те наличные, которые мне выдавали раз в месяц, никак не тянули на звание «настоящие деньги». Впрочем, на телевидении не все обстояло так плохо, потому что в других местах молодые специалисты с дипломом историко-архивного института получали где-то на один нолик справа меньше. Однако если бы я была алчной акулой, а теперь, после расставания со всеми моими иллюзиями мне очень вдруг захотелось ею стать, то вряд ли удовлетворилась той жизнью, что мне досталась. Мало того, что заработок еле покрывал насущные нужды молодой женщины, особенно если учесть, что в них входят кремы из салона Летуаль и очень приглянувшиеся кофточки из Дженнифер. Но даже для того, чтобы заполучить положенные мне грины, пришлось так маскироваться, что Штирлиц бы попросился брать у меня уроки. Во вторник утром (потому что понедельник я безответственно прогуляла), с трудом разлепив глаза после тяжелого беспокойного сна (который, если не врать, свалил меня через десять минут после того, как я приняла горизонтальное положение и через минуту после начала прочтения гениального Мураками), я отправилась на работу. Тайными тропами, десятыми дорогами, чтобы точно ни с кем нигде не столкнуться. Ни в метро, ни в автобусе, ни при пешей прогулке. Погода способствовала, я наслаждалась весенним солнышком и с трудом заставляла себя строить лицо, соответствующее женщине с разбитыми надеждами.
– Доброе утро! – радостно улыбнулся мне охранник, хотя я ясно показывала всем телом, мимикой и жестами, что он меня не знает и видит впервые.
– Доброе, – пришлось из вежливости процедить на входе. Я было проскочила, но он улыбнулся еще шире и продолжил.
– А вас тут подруга обыскалась. Просила вас к ней зайти.
– Какая подруга? – сделала морду кирпичом я.
– Света. Хотите, я ей позвоню, что вы пришли? Она сама зайдет. Она, кстати, и просила…
– Нет! – вырвалось у меня. Я поняла, что выдала себя. Охранник гостеприимно улыбался. Я принялась долго и пространно объяснять, почему я никак не могу встретиться со Светой и почему он не должен ей звонить, а, напротив, из гуманистических соображений надо соврать, что я больше не работаю в этом здании.