Оба парня замялись еще сильнее. Я понимал, что каждый ждал, чтобы другой попросил прощения первым.
— Ну чего вы гордые, такие? — Если первыми не можете решиться, смелости не хватает, так давайте на раз, два, три. Что б хором.
Артемий зыркнул на меня, задетый словами про смелость. Он сжал губы, глядя в землю. Потом вдруг заговорил:
— Ладно, Матвей. Прости ты меня. Зря я на тебя так накричал.
— Ты тоже прости, — промычал, чуть погодя, Матвей. — Мне и правда не надо было тебе под руку говорить. Да я и сам, — он растерянно рассмеялся, — и сам не люблю когда под руку говорят.
— Мир? — Артемий протянул руку.
— Мир, — пожал ее Матвей.
— Ну вот и хорошо, — вернулся я к полю.
— Ой-ой… — Вклинился Сережа. — А поле-то вы все истоптали, пока ругались.
— М-да… — Артемий опустился, осмотрел круг, полный наших собственных отпечатков ног.
Линии затерлись и теперь разобрать, где какая проходила, было очень сложно. Артемий умудрился даже край круга истоптать.
— Если заново нарисовать? Поправить круг? — Спросил Матвей.
— Не, — вздохнул Артемий. — Тогда, может, получиться нечестно. Вдруг кому достанется больше, чем было.
— Ну тогда давайте заново, — сказал я, глядя на Тёму.
Артемий тоже на миг заглянул мне в глаза, но тут же спрятал свой взгляд. Поджал губы, как бы в нерешительности.
— Я вот что подумал, — начал он. — Давай… Давай, Вова, ты все же пойдешь против Димы.
— Я? А чего это ты?
— Просто… Я решил… Решил, что и правда, Дима может против меня забояться выходить. Скажет, что нечестно.
Я улыбнулся мальчишке. По-доброму хмыкнул.
— А ведь мы же точно не знаем, кто из них наверняка согласится. Может быть, Дима, может Егор. А может быть, и вообще кто-нибудь другой. Так? — сказал я.
— Ну… Так.
— Тогда давай вот как поступим. Ежели Егор, или кто крупный, навроде него вылезет, ты пойдешь. С ихней точки зрения это будет честно. А если Дима, или кто-то похожий по весу, тогда уже я против него выступлю. Согласен?
Артемий поднял взгляд. По-доброму заглянул мне в глаза.
— Согласен, — сказал он, пряча смущенную улыбку.
— Думаешь, сработает твой план, Вова? — Спросил Константин Викторович, поправляя шлем, висящий на руле мотоцикла.
— Должен, — сказал я, — если я смогу обойти этого Диму. Да только есть один момент. С вами связанный
— Какой? — Нахмурил брови тренер.
— Надо, чтобы вы опоздали на следующую тренировку.
— Как это, опоздал? — Он удивился.
— Вот так. Если вы придете, все ребята тут же подумают, что мы их дурим. Тогда точно ничего не выйдет. А если вас не будут, все станут ждать Рыкова. Да и без взрослых пацаны смелее себя будут чувствовать. Дима быстрее решится со мной соревноваться.
— А как же это я опоздаю? Вова, мне ж тогда директор выволочку устроит, если меня на тренировке не окажется.
— Ну смотрите, — я улыбнулся. — Он же хочет, чтобы вы вернули ребят в группу? Хочет. Да и все равно ему, как вы это сделаете. Если они согласятся тренироваться с вами, я думаю, прогул он вам простит. К тому же можно и уважительную причину придумать. Например, у вас может поломаться мотоцикл.
Констентин Викторович задумался. Потом внезапно его хмурое лицо просветлело. Видимо, в голову тренера пришла какая-то идея.
— Точно. Может и поломаться. Например, по дороге в школу. Колесо пробью! А директору позвоню с почты, скажу, мол, так и так, поломка. Задержусь на полчасика. Скажу, что группа и без меня знает, что делать. Что сможете и так эти тридцать минут отзаниматься. Он поверит.
— Отличная идея, дядь Кость. Полчаса нам должно хватить.
— Главное, чтобы вся эта твоя затея выгорела.
— В прошлый раз с Гришковцом все получилось же, — сказал я с улыбкой.
— Потому-то я тебе, Витя, и доверяю. Ну ладно. Давай, темно уже. Пора нам по домам.
Я выпрыгнул из люльки, взял свою спортивную сумку.
— Пора, — сказал я дяде Косте. — Ну лады. Пойду я, до свидания!
Константин Викторович вдруг протянул мне руку. Странно, до этого дня он ни разу не предлагал мне рукопожатия. Казалось, часто он относился к тринадцатилетнему ребенку с какой-то взрослой снисходительностью, да только после того, что мы пережили, видимо, проникся настоящим уважением.
— Спасибо, Вова. Ты много мне подсказываешь, — пожал он плечами. — Уж я и не думал никогда, что мне, в моей работе, сможет помогать тринадцатилетний мальчишка.
— Вы мне помогаете, а я вам, — я пожал широкую шершавую ладонь. — Мы с вами, считай, в одной лодке сидим.
— И верно. Знаешь, что я хотел тебе сказать?
— М-м-м-м?
— Верю я в тебя. Верю, что ты попадешь в сборную. Верю, что и на больших соревнованиях, добьешься успеха. А я тебе в этом помогу, как только смогу.