- Три года.
Незнакомец довольно закивал:
- Хорошо. А вообще, как вы относитесь к детям? С чужим ребёнком сумели бы подружиться?
- Отчего же нет, ребятишек я люблю. Только не понимаю, почему вы меня об этом спрашиваете?
В этот момент в разговор вмешался офицер:
- За примерное… почти примерное поведение, вы передаетесь в распоряжение барона Майера. Все его указания подлежат беспрекословному выполнению. Если со стороны барона на вас поступит хоть одна жалоба, вы вернетесь обратно в лагерь и будете определены на самые тяжелые работы. Вам понятно?
Степан машинально кивнул, еще не понимая, что происходит. Первой мыслью, которая мелькнула в его голове, стала мысль о побеге.
- Да, - словно прочитав её, добавил офицер, - не вздумайте бежать. Вас непременно поймают и поставят к стенке. Это вам тоже, надеюсь, понятно?
Степан, опустив глаза, кивнул.
- Не слышу! – заорал офицер.
Заключенный вскочил на ноги:
- Так точно, понятно!
- Вот и хорошо, - заключил офицер и, смягчаясь, обратился к барону: – Вот ваши бумаги.
Тот поблагодарил и убрал документы в кожаный портфель. Они попрощались, и барон Майер направился к выходу. На пороге он обернулся и с улыбкой посмотрел на Степана:
- Что же вы стоите? Идемте.
Заключенный, все еще не веря происходящему, посмотрел на руки барона, ожидая увидеть в них хотя бы дубинку, но ничего, кроме портфеля, в них не оказалось. Неужели впервые за два года он пойдет сам, не под конвоем?
- Мое поместье в десяти километрах отсюда, - заговорил Майер, направляясь к автомобилю. – Первым делом вам следует помыться и переодеться в чистое белье: уж больно от вас крепко пахнет. - Тут он улыбнулся и доброжелательно посмотрел на Степана: - После узнаете о своих обязанностях. Поверьте, после того, что вы здесь пережили, они покажутся вам сущим пустяком.
Вскоре бараки и сторожевые вышки скрылись за холмом, уступив место полям, рощам и оврагам, из которых иногда выныривала узкая речушка. Барон что-то говорил, говорил, а Степан через опущенное стекло хватал ноздрями сырой весенний воздух и всматривался в дымчатую линию горизонта. Распахнутая взору даль вытягивала его душу, наполняя сердце тоской по родному дому.
- Вы плачете? – участливо поинтересовался барон.
У нег был мягкий голос, но он старался говорить громко, чтобы перекрыть тарахтенье двигателя и шорох покрышек.
- Нет, - опомнился Степан. – Это все ветер.
- А, - понимающе протянул тот. – Итак, давайте знакомиться. Меня зовут Людвиг фон Майер. А как ваше имя?
- Федорин я, Степан.
- Сте-пан, - задумчиво произнес барон и вдруг радостно воскликнул: - Ште́фан! Я буду звать вас Штефан. Надеюсь, вы не возражаете?
- Нет, - безразлично ответил Федорин.
Так он обрел своё новое имя.
[1] На этом же месте, за 500 лет до этого, произошло Грюнвальдское сражение, в котором поляки и литовцы разбили Тевтонский орден. Теперь же немцы восприняли победу как некий исторический реванш.
[2] После Февральской революции был заключен в Петропавловскую крепость, позднее расстрелян большевиками.
Часть 2. Глава 1. Пленник барона
Народные представителя Государственной Думы не учли того обстоятельства, что по свидетельству истории, все государства в мире, независимо от их формы правления, переживали и теперь переживают периоды счастья и несчастья, как и отдельный человек… Поэтому, если народ спокойно и разумно переносит случайное и временное явление государственного порядка, то Верховная Власть, обыкновенно устраняет его… и народ по-прежнему остается великим народом. Если же народ поступает революционно, то он делается жалкой игрушкой в руках ловких авантюристов и добычей их эксплуатации.
Бригадный генерал 26-ой пехотной дивизии Я.М.Ларионов