- Вы прошли испытание, господин Залдастапов, - прохрипел голос, - а теперь, прикройте-ка глаза.
«Как просто», - подумал Александр Васильевич, улыбнулся и сомкнул веки.
Когда он вновь открыл их, то обнаружил себя лежащим в горах на том же самом месте, где его оставил Топальский, отправившись на поиски минералов. Вот только Альберта Евсеевича и верблюда нигде не было, и единственными свидетелями чудесного возвращения Залдастапова стали только звезды, рассыпанные над безмолвными и холодными горами.
[1] Жители современного Узбекистана.
[2] Названия минералов. Например, изумруды (устар. смарагды) являются разновидностью берилла.
[3] Взрывчатое вещество, используемое в артиллерийских снарядах.
Часть 2. Глава 6. Горячий снег Февраля
Пролетарий – это скорее состояние души, чем нечто обусловленное чисто внешними обстоятельствами. Истинным признаком пролетария является не бедность и не низкое происхождение, а постоянное чувство неудовлетворенности, подогреваемое отсутствием законно унаследованного места в обществе и отторжением от своей общины.
А.Д.Тойнби
1
- Алексей Петрович.
- Оставьте, Егор Прохорович, я занят.
- Нет, вы только взгляните в окно.
- И чего я там не видел?
- Забастовка.
- Эка невидаль, - проворчал Алексей Петрович и поскреб щеку, что являлось непременным свидетельством его озабоченности.
Немного погодя он все же поднялся и подошел к окну. На улице и впрямь творилось невообразимое. Толпы разношерстного народа текли за окнами бесконечным потоком: рабочие в шубах и пальто, бабы в цветастых ситцевых платках, дамы в шляпах, интеллигенты с клиновидными бородками, гимназисты и даже солдаты резервных полков. Плыли и колыхались над головами красные флаги и транспаранты. Галдя и выкрикивая лозунги, требующие отмены самодержавия, свободы и завершения войны, потоки людей пестрой рекой текли к центру города.
Шествия и митинги будоражили столицу уже несколько дней. Накануне указом Николая Второго была распущена Государственная дума, открыто заявлявшая о своем недовольстве работой царского правительства (последнее не ругал только ленивый и основания на это имелись). Всем уже давно хотелось перемен, дуновения свежего воздуха, какой-то неведомой справедливости и свободы, но на пути всего этого стоял режим – костный, неповоротливый и глухой к нуждам народа. В государя давно уже перестали верить. По столице расползались грязные слухи, касавшиеся его семьи, и в частности императрицы (в большинстве своем необоснованные). Иными словами, атмосфера создавалась нездоровая. И Белозеров, глядя в окно, искренне дивился, о чем в эти дни думал государь.
Не так давно в определенных общественных и Думских кругах чуть ли не в открытую стали поговаривать о готовящемся государственном перевороте[1]. Власть поливали кислотой обвинений, и она незримо рассыпалась, теряя под собой точки опоры, прежде всего в людских умах. Заговорщиков не смущало, что проделывали они это во время тяжелейшей войны, когда на линиях фронтов «висел» внешний враг. В 1914 году "думцы" выказывали царю свою верность и поддержку, подталкивая его к вступлению в мировую бойню, теперь же посчитали, что настал подходящий момент для посева в русскую почву семян свободы и демократии, а значит, нужно было сеять – сейчас или никогда! Ну, а после дожидаться «благодатных» всходов. Что ж, эти всходы превзойдут все их ожидания. Время новой кровавой жатвы «человеков» неумолимо приближалось…
- Так-с, - пробормотал Белозеров, несколько ошеломленный увиденным. – А где же наша доблестная жандармерия? И как это командиры позволили своим солдатам участвовать в подобном шествии?