- Что смотрите? – устало промолвил он. – Все по-честному, как и договаривались. А теперь, берите лопаты и укрепляйте окопы. Прапорщик Селиверстов, вы за главного.
- А как же фельдфебель? – неуверенно спросил кто-то.
- Накройте его. Пусть пока здесь полежит.
После этих слов, поручик нацепил портупею и поинтересовался, показывая на труп Козлова.
- За что его крестом наградили?
- Да вроде как командование ротой на себя взял, когда офицеров всех поубивало. Высоту какую-то брали, давно, еще при Реннекампфе.
- Понятно, - произнес Елизаров. – Я на перевязку, а потом к командиру полка, с докладом.
Развернувшись, поручик медленно побрел прочь.
Через несколько часов окопы роты выглядели как новые.
2
Как и предполагал командир полка, на следующий же день солдатский комитет прислал в штаб бумагу с требованием отстранить поручика Елизарова от командования ротой и предать его суду.
- Ну что, голубчик, - вздыхал пожилой полковник, глядя из-за стола на Марка Захаровича- и что мне теперь с вами делать?
Елизаров стоял перед ним и на его лице не отражалось никаких эмоций.
- Поступайте, как знаете, - только и произнес он.
- Все вы так, - воскликнул в сердцах полковник, - натворите дел, а потом за вас расхлебывай. Ладно, я переведу вас в другую часть. Им командует мой однокашник. Только умоляю вас, не подставляйте его, ибо я за вас ручаюсь. Неужели вы не видите, какие наступили времена?
- Вижу, - безучастно ответил Елизаров.
«Что я тут делаю? – думал он про себя. – Вместо того, чтобы искать Ключ, я торчу в этой разлагающейся дыре. Пора отсюда уходить».
Полковник между тем что-то писал.
- Вот, - сказал он, протягивая письмо Елизарову. – Передайте это лично в руки полковника Завьялова. С богом и удачи вам.
За сим и распрощались.
Марк Захарович вышел из душного, прокуренного помещения штаба и вдохнул полной грудью. Высоко в небе светило весеннее солнце. Легкий ветерок по-прежнему раскачивал в полях травы и воздух был душист и приятен. Шумели листвой дубравы, одетые в молодую зелень, стрекотали кузнечики, заливались трелями птицы. Повсюду текла жизнь – через грязь, муть, подлость и трусость журчал своими водами ее родник, вынося на свет хрустальную чистоту.
Поручик отправился в конюшню, оседлал коня и вскочив на него, поскакал прочь по дороге. Палатки его роты быстро удалялись. Неожиданно оттуда раздался ружейный выстрел, и пуля с жужжанием пронеслась мимо него, едва не задев конской гривы. Елизаров приостановил коня и посмотрел назад. Солдаты его роты высыпали из палаток и некоторые из них целились в него из винтовок. Раздалось еще с десяток выстрелов, но пули также просвистели мимо, не причинив вреда ни всаднику, ни коню. Тогда Елизаров дал коню шпоры и помчался назад. Стрельба тут же прекратилась. Не доехав до палаток ста шагов, поручик громко и презрительно закричал: