- Эй, хозяева! Открывайте!
Женщина шикнула на детей, чтобы спрятались за шторой, взяла лампу и пошла открывать, шепча на ходу молитву и осеняя себя крестом. «Лишь бы не закашлял», - в страхе думала она про Степана. С этой мыслью и откинула железный крючок.
На пороге стоял офицер с погонами капитана.
- Доброй ночи, - сказал он. – Я и мои люди ищут ночлег. Посторонние имеются в хате?
- Нет, - как можно спокойнее ответила женщина, ежась от влажной ночной прохлады, потянувшей со двора. – Только двое моих деток.
Офицер оглянулся на сопровождающих. Один из них тут же спешился, а двое остались в седлах.
- Больше никого?
- Никого.
- Уместимся, - удовлетворенно произнес капитан. – А вот это не знаешь чье? Тут неподалеку нашли.
Он протянул к ее лицу сильно потрепанную папку с какими-то бумагами.
- Нет, - небрежно ответила женщина, - мало ли тут всяких шляется?
- А как вас зовут?
- Настасьей.
Офицер пристально вгляделся в ее лицо, освещенное мутным и рябым светом лампы. Его взгляд пронзал ее, и женщина почему-то вспомнила колючую бороду и усы покойного мужа. Капитан между тем постучал указательным пальцем по коже пистолетной кобуры, как бы намекая, что он в любой момент готов применить оружие. В свете лампы блеснул его перстень, инкрустированный треугольным камнем. Не заметив на лице Настасьи ничего подозрительного, офицер мило улыбнулся и, показав, что желает войти, перешагнул через порог. Женщина посторонилась, пряча в тень мелькнувшую на лице тревогу. Офицер вежливо попросил у нее лампу, поднял ее перед собою и принялся осматривать избу. Спешившийся казак остался у порога, опершись одной рукой на притолоку, а другой держась за рукоятку длинного кавказского кинжала.
- Вроде порядок, - ответил офицер, отодвинув занавеску и посветив на двух мальчуганов, щурившихся от света керосиновой лампы.
Он уже повернулся, чтобы отдать команду на размещение, когда из-за печки донесся едва слышимый шорох. Офицер насторожился. Метнув взгляд на хозяйку, он медленными шагами стал приближаться к убежищу Степана. Половицы под его сапогами зловеще скрипели, предрекая неминуемую беду. Настасья обреченно закрыла глаза. Силы вмиг утекли из нее, и вся она как-то обмякла, словно кости ее утратили прочность. Она ожидала криков, ударов, борьбы, но к ее удивлению ничего этого не случилось. Через какое-то время она открыла глаза и вздрогнула – офицер стоял прямо перед ней и по взгляду его она поняла – он все знает. «Как он сумел так неслышно подойти ко мне»? – мелькнуло в ее голове.
- Заснула что ли? – грубо воскликнул офицер, протягивая ей лампу, и его острые холодные глаза резанули ее по лицу. – Уходим братцы!
- Как это, ваше благородь? – оторопел казак, стоявший в дверях.
- Тесновато здесь, - отрезал капитан, выходя из избы. – К тому же, место неудобное. Дом на отшибе. Если Красные вернутся, окажемся в ловушке .
Казаки засмеялись:
- Да вы что, Марк Захарович, белены объелись? У Красных пятки теперь до самого Киева сверкать будут.
- Уходим, я сказал.
Казачок, стоявший в дверях, прищурился и подозрительно глянул на хозяйку. Та стояла бледная, как простыня, опустив глаза в пол. «Что-то здесь не чисто, - подумал казак. – Ну ничего, завтра днем сам наведаюсь, разузнаю».
- Уходим, так уходим, - произнес он вслух и сладко зевнул.
3
Рано утром, едва на дворе прокричал петух, в окошко Анастасии тихонько поскреблись. Проведя всю ночь без сна и с трудом задремав, она вздрогнула и слезла с лавки. Голые ступни коснулись холодного пола. Б-р-р, неприятно! После того, как незваные гости ускакали, она первым делом хотела прогнать солдата, ведь тот едва не навлек на ее голову беду. Ладно бы она только собой рисковала, а дети? Да и кем он доводился ей, этот солдат? Никем. Она даже имени его не знала. Но когда подошла к нему, свернувшемуся на полу, сердце ее дрогнуло. У красноармейца был сильный жар, капли пота проступали у него на лбу и рубахе. «Как же я его выпровожу на холод?» – подумала Настасья и ее даже передернуло. В этот момент Степан очнулся и тяжело посмотрел не нее из-под бровей.
- Выгнать хошь? – спросил он хрипло, после чего разразился сильнейшим кашлем.
Настасья подогрела на печи отвар и дала ему выпить.
- Все пей, до дна, - потребовала она, увидев, как солдат морщится от горечи. - Может на подловку[4] тебя отвести? - И тут же сама себе ответила: - Коли искать станут, отыщут и там. Как звать-то тебя?