- Степаном, - ответил солдат, закрывая глаза и бессильно откидываясь на рогожу.
- А меня Настасьей. И на что мне тебя бог послал?
Степан ей не ответил. Она хотела спросить его про прямоугольную шкатулку, которую нашла у него в кармане, но едва голова Степана коснулась мягкой и шуршащей соломы, как он тут же провалился в небытие. Настасья некоторое время смотрела на него, потом вздохнула и, поправив на плечах Степана суконное одеяло, отправилась спать на лавку…
Теперь в окно уже не скребли, а стучали. Накинув на голову платок, женщина воспаленным взглядом выглянула на улицу, ожидая увидеть там белогвардейцев.
- Ф-у-х, - вырвалось из ее груди.
На ее счастье, впрочем, быстро сменившемуся негодованием, возле дома отирался соседский чумазый мальчуган. Анастасия махнула ему рукой, и пошла отпирать дверь.
- Чего тебе, Мишка? – зашипела она с порога. – Совсем ополоумел? - Но тут же устыдившись своей грубости, спросила уже мягче: - Случилось чего?
Мишка походил на замерзшего воробья. Одетый в штопаную-перештопанную рубаху и изрядно поношенные лапти, дрожащий от холода, он смотрел на нее снизу-вверх большими зелеными глазами.
- Тетка Настасья, - заговорчески прошептал он и оглянулся, проверяя – нет ли за ним слежки.
- Ну, - поторопила его женщина.
- Там дядька один, офицер – мальчуган неопределенно махнул рукой за спину, словно тот, о ком он говорил, стоял за пригорком, - просил передать, что скоро к тебе прискачут с обыском, и чтобы ты гостя своего отвела в овраг. Пусть ждет там, пока Белые не уйдут.
- Так и сказал? – недоверчиво переспросила Анастасия.
Мальчуган кивнул и вынул из-за пазухи горсть конфет:
- Вота мне чего дал, - радостно воскликнул он.
- Ну беги, беги, Мишка, - добрым голосом сказала женщина. – Спасибо тебе. Мамке поклон от меня передавай.
- Передам, - ответил мальчуган и быстро побежал по дороге, шаркая берестяными лаптями.
- Ты это, Мишка, - опомнилась женщина. – Конфеты не показывай никому, а то спросят, откуда взял.
- Не покажу, - засмеялся мальчуган, - мне дяденька офицер уже наказал.
«А мне все же похвастался, - подумала она. – Дите еще, чего с него взять?»
Когда мальчуган скрылся за пригорком Анастасия, убедившись, что вокруг по-прежнему тихо, затворила дверь и принялась будить солдата.
- Вставай, милый, нельзя тебе тут больше.
Степан разлепил глаза и долго не мог понять, где он находится и чего от него требует эта незнакомая женщина. Наконец, немного придя в себя, он поднялся.
- Офицер-то тебя видел, но выдавать не стал, - рассказывала ему Настасья, помогая застегивать на груди мужнину сермягу[5]. – А с утра вон, гонца прислал, чтобы о беде упредить. Может, вы с тем офицером друзьями раньше были? Сейчас-то вон как все перепуталось. Свергли царя-батюшку, и сын супротив отца пошел.
Степан ночных гостей не помнил вовсе.
- А как он выглядел?
- Да обычный служивый, с усами и шашкой на боку.
- А имя? Может, кто-нибудь обращался к нему?
- Точно, - воскликнула Настасья, - запамятовала вовсе. Марком Захаровичем его кличут.
Степан, услышав это имя, даже пошатнулся. Теперь он знал, благодаря кому до сих пор оставался жив. Окажись на месте Елизарова иной белогвардеец, и болтаться бы Степану на виселице. Вот ведь как судьба повернулась. И оттого, что храбрый поручик наконец сыскался, по сердцу унтер-офицера Федорина разлилось доброе и радостное чувство.
В овраге он впал в забытье и пролежал там до позднего времени. Он уже не чувствовал, как две пары крепких рук вытащили его на поверхность, погрузили на телегу и повезли к дому старой знахарки.
Белых в селе уже не было. Едва настали сумерки, они ушли в сторону Киева.
[1] Петлюра - атаман самопровозглашенной Украинской Народной республики (УНР). Воевал на тот момент против большевиков. По отношению к Белому движению (Добровольческой армии А.И.Деникина) занимал скорее выжидательную позицию.
[2] Галоп.
[3] В адрес генерала Бредова вылито немало желчи, что он якобы воевал против своей страны на стороне поляков. Факты вещь упрямая, но одни и те же события можно трактовать по-разному. Кому что ближе. Но… Во-первых, к полякам он пошел не добровольно, а вынужденно, выводя из-под ударов большевиков своих людей, в том числе и семьи офицеров, а это были женщины и дети. Большевики вряд ли бы их пощадили, к тому же среди отступавших свирепствовал тиф, так что выбора у генерала не было. Во-вторых, да – Бредов предлагал помощь полякам. Против своего народа? Да, но ведь шла гражданская война. Уверен, что если бы поляки захотели отхватить руками белого генерала русской землицы, то он никогда бы не пошел на такую сделку. Тем более, помощь он предложил, когда Красные под командованием Тухачевского наступали на Варшаву, а не наоборот. В-третьих, поляки отказались от этой помощи, потому что знали – русские не предатели и не выйдут за рамки собственных государственных интересов, а значит для поляков они являлись людьми ненадежными.