Домой он добрался благополучно, но с того дня неясное чувство стало беспокоить его. Он словно сделался звеном какой-то важной цепи, назначения которой до конца не понимал. Когда же директор школы вызвал Станислава Ивановича в канцелярию и объявил о выдвижении его кандидатуры на звание заслуженного учителя страны, внутренний голос воскликнул в нем: «Вот! Вот оно!».
Теперь перед ним находились турникеты Кутафьей башни, открывавшей путь к Троицким воротам. Портфель он сдал в камеру хранения, предварительно вынув шкатулку и положив в задний карман брюк. Показав пригласительный билет и пройдя через рамку металл детектора, он проследовал в арку мимо часовых, неподвижно стоящих в стеклянных футлярах. Большой Кремлевский дворец находился сразу за стеной, через дорогу. Пройдя по зебре и поднявшись по ступенькам, Станислав Иванович оказался прямо перед ним. Когда он открыл входную дверь, его сердце бешено стучало. Вежливые люди в строгих черных костюмах, помимо пригласительного билета, попросили его предъявить паспорт и внимательно сверили лицо с фотографией. Все было в порядке, и Станислав Иванович уже сделал шаг вперед, чтобы пройти дальше, когда один из охранников, стоявших сбоку, рукой преградил ему путь.
- Постойте, - сказал он, пронзив его серым колючим взглядом - что там у вас?
И он указал рукой на задний карман брюк Станислава Ивановича.
- Это подарок, - ответил тот как можно спокойней, но его тут же мягко взяли под локоть и так же мягко попросили:
- Отойдите в сторону, пожалуйста.
Он беспрекословно подчинился и вынул шкатулку из кармана.
- Она пуста, - улыбаясь, произнес он, поднимая крышку и демонстрируя правдивость своих слов, но сотрудник охраны отрицательно покачал головой и сухо произнес:
- Нельзя. Сдайте в камеру хранения.
- Но это всего лишь подарок, - взволнованно заговорил Станислав Иванович, но охранник уже отошел от него.
Отчаянье охватило Станислава Ивановича. Он видел, как мимо него проходили улыбающиеся, парадно одетые люди, а он стоял в стороне, и чувствовал себя выброшенным на улицу псом. Видимо, огорчение так явно отпечаталось на его лице, что при взгляде на учителя истории гости тут же отворачивались, словно опасаясь заразиться его настроением. Пока Станислав Иванович топтался возле двери, не зная, что предпринять дальше, к охранникам подошел другой, постарше. На нем был такой же строгий костюм, но по каким-то неуловимым чертам внешности в нем узнавался начальник. Он что-то спросил, кивнув в сторону Дюжева. Охранник, не пропустивший незадачливого учителя истории, коротко ответил ему и тот, что постарше, направился к Станиславу Ивановичу.
- Добрый день, - тихим и прохладным голосом произнес он.
Его колючие глаза вцепились в лицо учителя истории, словно клещ.
– Здесь стоять нельзя , - продолжал он, - вы мешаете проходу гостей. Сдайте в камеру хранения посторонние предметы и возвращайтесь.
- Но я просто обязан передать это президенту, - шепотом взмолился Станислав Иванович. – Поймите, это всего лишь подарок на память. Ну что в нем такого опасного?
Он снова вынул шкатулку, открыл ее и повертел прямо перед носом начальника охраны. И тут произошло нечто из ряда вон выходящее – лицо у того вдруг побелело, глаза распахнулись, а вместе с ними разъехались над переносицей брови. Весь он как-то сжался и замер, явно собираясь совершить невероятный прыжок, но в самый последний момент его словно хлопнули по лбу сковородкой. Длилось это недолго, всего пару мгновений, после которых лицо собеседника Станислава Ивановича пошло розовыми пятнами, а еще через несколько секунд, вернуло свой прежний однотонный цвет. Он несколько раз перевел взгляд со шкатулки на Станислава Ивановича и обратно, видимо принимая какое-то решение, после чего повернулся к другим сотрудникам охраны и едва заметными движениями дал понять: «Все в порядке, его можно пропустить».