Зимой разразилась эпидемия гриппа. Ольга слегла с высокой температурой. Вызванный на дом старенький, интеллигентного вида врач выписал необходимые лекарства и успокоил:
- Вы поправитесь. Главное, не допустить осложнений. Но вы молодая, сильная - вам есть для кого жить.
Она улыбнулась, но по ее щекам катились слезы.
- Ну-ну, дорогая моя, - подбодрил доктор и, уходя, легонько похлопал Ольгу по плечу.
В гостиной ожидал Алексей Петрович. Опережая вопрос, читаемый у него во взгляде, старичок с грустной улыбкой произнес:
- С ней все будет хорошо. Вот рецепт, - он протянул листок. – Также необходимо обильное питье и абсолютный покой.
Но Ольге с каждым днем становилось хуже. Она начала терять сознание, билась в горячке и хрипло кашляла. Алексей днем и ночью находился возле. Спал тут же, в кресле. На службу не ходил. Осунулся, оброс, почти ничего не ел. Бессилье помочь возлюбленной, хоть немного уменьшить ее боль, доставляло ему страдание и доводило до отчаяния. А старичок-доктор, после ежедневного осмотра больной только нелепо выпячивал нижнюю губу и растерянно разводил руками.
- Не понимаю, она должна была пойти на поправку,- бормотал он и с удрученным видом прятал в портфель стетоскоп.
А еще через несколько дней Ольги не стало. Мир Алексея разрушился. После похорон он вновь не придумал ничего лучшего, как целиком погрузиться в работу в попытке убежать от своего горя. По вечерам много пил, пока однажды его чуть не выгнали со службы. В душе, словно в выжженной солнцем пустыне, поселились пустота и уныние. Родители Ольги в случившемся винили исключительно его. Он безропотно соглашался. И когда они забрали на воспитание дочь Евдокию, он не противился и не пытался вернуть ее.
- У них ей будет лучше, - решил он.
Каждый год на день рождения дочери он отправлял посылку с подарками и убеждал себя, что этого достаточно для выражения отцовских чувств. Минуло восемь лет, прежде чем он впервые навестил ее. Евдокия уже училась в первом классе женской гимназии и внешне очень напоминала Ольгу. Оставшись с дочерью наедине, он впервые смутился, не зная, о чем с ней разговаривать. Чувство вины подавляло его. Задав несколько дежурных вопросов касательно учебы и увлечений, он и вовсе умолк. В комнате долгое время висела тишина. Девочка тоже чувствовала себя неловко и этим еще больше ставила его в тупик. Кем он приходился ей? Посторонние люди стали для неё ближе, чем он - родной отец, и коробки с подарками, перевязанные шелковыми бантами, не могли этого изменить. Евдокия вела себя почтительно, демонстрируя хорошие манеры и воспитанность, но в ее глазах не читалось ничего, кроме настороженности. Очевидно, бывшие родственники все эти годы настраивали дочь против него. И он, самовлюбленный сыщик, пользующийся уважением у начальства и коллег, так и не сумел отыскать в себе таланта, способного преодолеть стену отчуждения между ним и самым родным человеком.
Теперь же Петербург - его друг и враг, свидетель его побед и горестных утрат, впервые за многие годы вновь отпускал его, давая возможность взглянуть на прожитое со стороны. Сыщик Белозеров всегда боялся, что у него появится свободное время. Он думал, что не вынесет боли, которую столько лет глушил, с головой погружаясь в работу. Сейчас он все бы отдал за то, чтобы Ольга оказалась рядом, в этом уютном купе. Они могли бы разговаривать на разные темы, как и тогда, в тени деревьев Летнего Сада и на набережной Фонтанки. Они могли бы вновь мечтать. Но упрямо стучали колеса, а за окном тянулась одна и та же картина русской средней полосы.
Он один, в его руках раскрытая газета и он принимает эту жизнь со всеми ее роковыми ошибками и коротким отрезком счастья, который… у него все же был.
[1] Социалисты-революционеры, абреввиатура СР звучала как «эс-эр»). Образовалась в 1906 году. До октября 1917 года являлась одной из самых популярных и ведущих партий в России.
[2] Лавы- пешеходный мосток через речку
Часть 1.Глава 8. Шкура
1
Свадьба Христины и Степана гуляла два дня. На ней произошло все, что полагалось в подобных случаях: плач по невесте («умирающей» для своей семьи), венчание в церкви, веселое застолье, пляски под гармонь, катание на тройках с бубенцами, а у некоторых и горькое похмелье. А как же драка? – спросите вы. Позвольте огорчить – ее в наличии не имелось, и это, пожалуй, стало единственным отклонением от традиции. На следующий день снарядили возок для переезда Христины в Муратовку. В него погрузили сундук, в котором помимо одежды, имелись и прочие предметы, такие как веретена с пряслицами, отрезы тканей, беленые холсты, украшения, клубки ниток, иголки, вязальные спицы и многое другое, что и сегодня вызывает удивление у мужчин, если их просят что-нибудь отыскать в дамских вещах. Рядом с сундуком установили два больших плетеных короба, в одном из которых лежали свадебные подарки, а в другом - напитки и яства, оставшиеся с гуляний, - не пропадать же добру. Дорога показалась Христине легкой и радостной. Вся Белогорка провожала ее до околицы с пожеланием счастливой замужней жизни, словно уезжала она не в соседнюю деревню за тринадцать верст, а в далекие заморские страны. По дороге Христина исподволь наблюдала за мужем, который сидел на облучке и правил лошадью. Он часто оглядывался, и тогда их глаза встречались. Христине еще не верилось, что отныне и навсегда ее жизнь связана с этим улыбчивым и немного застенчивым юношей. Они почти ничего не знали друг о друге, но Христину это вовсе не пугало. Наоборот, ее душа трепетала перед дверями новой, доселе неведомой супружеской жизни.