Озябнув, вернулся в избу. Тихо присел на край постели, осмотрел комнату, запоминая каждый предмет. Вздохнув, забрался под одеяло. Долго любовался женой, которая во сне чему-то улыбалась. Ему хотелось сейчас если не остановить, то хотя бы замедлить время. Он даже пытался сделать это силой мысли, представив, как маятник часов замер, достигнув верхней точки. Тянутся минуты счастья. Рядом родные люди. Живые, любящие его. Он как будто слышит их голоса, а они называют его по имени. Из их уст оно и звучит как-то по-особенному. Не так, как у других, а приятно – Степан, Степушка. Он обещает вернуться, и тогда жизнь этого дома потечет так же, как прежде. На душе от думок стало хорошо, сладко. Лунный свет обволакивал и окунал в теплые воды сна.
2
Пехотный Виндавский полк за номером 180, в который попал Федорин, дислоцировался на окраине Саранска. Прочитав в его личном деле о гимназическом образовании, командир роты направил Степана в полковую команду на курсы унтер-офицеров. Проучившись год, Степан успешно сдал экзамены, получил звание и вернулся в свою роту. Под руку Степана поступило отделение стрелкового взвода, состоявшее большей частью из крестьян-новобранцев. Поначалу подчиненные отнеслись к нему с недоверием, и приказы выполняли нехотя, с ленцой и усмешками. Виной тому явился невысокий рост Степана и его лицо, лишенное признаков суровости. Но вскоре новый командир сумел заслужить их уважение. Так, уже через неделю после принятия должности он заставил каптенармуса заменить пятерым бойцам сапоги, которые приходились им явно не по размеру, да к тому же выглядели порядком поношенными. Правда, после этого случая каптенармус со Степаном перестал здороваться, потому что рассчитывал эти сапоги продать демобилизующимся. Помимо всего прочего Степан прощал подчиненным мелкие провинности, ограничиваясь нравоучительной беседой. Иногда требовал объяснительные записки ( которые сам и писал, а солдаты только подписывали), но ходу им не давал и оставлял у себя. Через некоторое время у него накопился компромат, который при желании можно было передать и взводному офицеру, а тот с подчиненными обычно не церемонился и наказывал по всей строгости – либо нарядом вне очереди, либо гауптвахтой. Говорят, раньше он и руки распускал, пока однажды не схлопотал за это строгий выговор от командира полка.
Общаясь с солдатами, Степан вскоре выяснил, что лишь трое из одиннадцати кое-как читали по слогам, а остальные даже и этого не умели. Несмотря на малограмотность, мужики оказались неглупыми и имели особую природную смекалку, свойственную большинству представителей русского народа. В свободное время Степан собирал свое отделение в комнате досуга, понемногу обучая чтению и письму. Глядя, как здоровые мужики, ещё недавно носившие разухабистые бороды, с усердием пыхтят, выводя на листе бумаги закорючки, он с грустью вспоминал о Христине. Она тоже просила о подобных занятиях, но ему все не удавалось выкроить на них время. И вдруг совершенно неожиданно получил послание, в котором неровной строкой значилось:
- Читаю твои письма. Скучаю. Хрестя.
Что и говорить, радости его не было предела. Сам он начал писал домой с первого месяца службы. Упоминал только хорошее, а плохое старался опускать. И по дороге на почту представлял, как родные рассядутся за столом, и письмо пойдет по рукам, повествуя о его армейских буднях:
«Устроился. Получил новое обмундирование. Думал, к военной форме придется привыкать, а оказалось, что гимнастерка мало чем отличается от нашей косоворотки, только цвет у нее зеленоватый. Так что, чувствую себя как дома…
Питаюсь хорошо, не голодаю. Казарма теплая, большая, вот только уж больно мрачная – изнутри тюрьму напоминает...
Выдали оружие – винтовку Мосина. Ее еще называют трехлинейкой, а все из-за того, что ширина ствола у нее составляет три дюйма, деленные на десять. Кто-то шутит, что винтовка солдату вместо жены, но это, конечно, глупости…
С утра до вечера маршировал с отделением по плацу, а в начале недели роту отправили в поле. Изучали построение цепью и стреляли по мишеням. Прицел у моей винтовки оказался сбитым, и я поначалу промазывал. Взводный офицер помог это дело исправить, и теперь бью без промаха…