- А кто в дверь колотил? – спросил его Степан.
- Солдат из соседней роты. Он из самоволки пьяный воротился, вот и перепутал двери, - громко доложил дежурный. Потом наклонился к Степану и прошептал в самое ухо. – Это я шум устроил, господин унтер-офицер, чтобы энтих вспугнуть. - На слове «энтих» он кивнул головой за спину.
- А ты молодец, - так же шепотом поблагодарил Степан, - из какого взвода будешь?
- Потаповский я.
- А звать тебя как?
- Игнат Захаров.
Степан оборотился к побитому солдату:
- Лежи тихо. Я тебя осмотрю.
Несчастному, судя по всему, переломали ребра. Спина и руки представляли сплошные кровоподтеки. Лицо опухло, губа в углу рта была порвана, один глаз закрылся, а второй затравленно озирался по сторонам. Степан протер ушибы от крови и нанёс мазь.
- Игнат, веди его в лазарет, - произнес он после недолгого раздумья и поворотился к Прохорову:
- Сам сумеешь идти?
Тот кивнул и, скрипя зубами, стал медленно подниматься. Игнат помог ему одеться.
- Куда собрались? – раздался из темноты грубый голос.
Да уж, грома без молнии не бывает, и в кругу света возник Козлов.
- В лазарет ему надо, - твердо произнес Степан.
- А, это ты, Федорин, - презрительно ухмыльнулся старший унтер-офицер, отрезая путь к дверям, - ты же вроде не фельдшер, а ум кажешь. Чего лезешь, куда не просят, а? Он что, из твоего отделения?
В свете лампы глазницы Козлова казались черными.
- Пусти, - потребовал Степан, - у него селезенка порвана! Если не отведём в лазарет, то к утру помрет. А тогда, сам понимаешь, и расследование будет куда серьезнее, и отвечать по-иному придется.
Конечно, насчет селезенки Степан приврал, но Козлов заколебался и выбросил белый флаг.
- Ладно, - злобно процедил он, - ступайте. А с тобой, сынок управляющего, - обратился он к Степану, - я опосля поговорю.
3
После того, как рядового Прохорова доставили к дежурному фельдшеру, тот немедленно доложил дежурному по полку, который, в свою очередь, вызвал из дома ротмистра Дружинина. Тот явился в казарму - невыспавшийся и раздраженный. По команде в роте произвели подъем и построение. Следом в казарму прибыл старший обер-офицер, поручик Степанов. Ему поручили вывести личный состав на плац. Там продержали в строю около трех часов, в полной экипировке. Наконец, вынесли список роты и по нему стали вызывать в казарму. В канцелярии каждому устраивался допрос с пристрастием, который, впрочем, результатов пока не давал. Через час дошла очередь до Степана.
- Видел, кто бил рядового Прохорова? – спросил командир роты, дымя папиросой и сверля унтер-офицера воспалёнными глазами.
- Никак нет! Не видел!
- Брешешь, Федорин, а ведь это нехорошо. Ты же командир! Хочешь, чтобы и твоих подчиненных по ночам мордовали?
- Мне неважно, ваше благородие, с какого отделения солдат. Мне всякого жалко. Но, доложить вам ничего не имею.
- Что ж ты, врага во мне видишь? Разве не хочешь, чтобы в роте порядок был?
- Хочу.
- Так что ж тогда? Говори!
Степан потупил глаза. В канцелярии стало тихо. Офицер некоторое время задумчиво смотрел на него, а затем разочарованно произнес:
- Ступайте, Федорин. Я уже подумываю, а не отстранить ли вас от командования отделением? Подумайте хорошенько, на чьей вы стороне. Следующий!
Возвращаясь в строй, Степан почувствовал на себе чей-то взгляд. Он повернул голову и увидел старшего унтер-офицера Козлова. В этот раз Степан впервые понял выражение его глаз - они пылали злобой и ненавистью.
Обещанный разговор вскоре состоялся. Так вышло, что в тот день народу в казарме оказалось немного. Степан сидел в углу и пришивал на шинель погоны, когда послышались тяжелые шаги и, озираясь по сторонам, показался Козлов. Он подошёл, навис, загородив свет от окна.
- Что, сынок управляющего, всех ротмистру сдал?
- Никого я не сдавал, - спокойно ответил Степан.
Не успел он договорить, как Козлов схватил его за грудки и поднял в воздух. Вместе с оторванными пуговицами на пол полетел и сам Степан. Командир взвода уселся на него сверху и принялся душить. Степану показалось, что голову зажали в стальном капкане, и в то же время ощутил необыкновенную ярость. «Врешь, сволочь! - подумал он. - Задешево жизнь я тебе не отдам». Подтянул колени к груди и уперся одной ногою в подбородок Козлову, оттягивая его назад, а затем резко отпустил и ударил навстречу второй ногой. Козлов попытался извернуться, но каблук сапога угодил ему прямо в глаз. Старший унтер-офицер опешил и тут же отпрянул.