- Ты чего, ошалел? – заорал он, потирая лицо.
Степан медленно приходил в себя, еще не веря, что убивать его уже никто не собирается. Видимо, Козлов решил, что у Федорина кишка тонка, и хотел лишь припугнуть, а тут вон как все вышло. Степан не только не испугался, так еще и синяк ему под глазом чуть не поставил – Козлова спасла его бычья кожа. И теперь либо прибить Федорина следовало, либо отпустить. И Козлов пошел на попятную. Побоялся, что драка зайдет далеко, и придется после нее долго объясняться с офицерами.
- Не думал, что ты такой храбрый, - произнес он растерянно. – Мне шепнули, что это ты меня ротмистру сдал. Что скажешь, сынок управляющего?
- Никого я не сдавал, - тяжело дыша, ответил Степан и подумал, что Козлов сейчас лжет. Никто ни о чем ему не докладывал – он просто искал повода для драки.
- Ну, тогда живи пока, Федорин.
Силантий некоторое время рассматривал своего противника, словно видел его впервые, затем развернулся и ушел. Расправив помятую гимнастёрку, Степан подобрал с пола оторванные пуговицы и, посмотрев на подрагивающие ладони, подумал: «Главное, что пальцы целы». Он опасался, что на прощанье Козлов пожмет ему руку и очень обрадовался, что этого не случилось.
3
Бежало время. И вот наступил тот день, когда за десятки верст от Степана, в его родной деревне, крестьянский мальчишка Егорка, за обещанный медный пятак вприпрыжку побежал на почту. За пазухой он прятал письмо, написанное рукой Христины. В нем уже вполне уверенным почерком значилось:
- Дорогой Степан. У нас родился сын. В честь деда окрестили Алексеем.
Долгожданное известие дошло до молодого унтер-офицера только через четыре месяца (почта и тогда не отличалась особой надежностью), на полевом выходе. В тот день он наравне со всеми копал траншею. Задача перед его ротой стояла несложная – выйти в заданный район и устроить там оборонительную линию окопов. Но от наступивших холодов земля успела хорошенько промерзнуть. Учитывая данное обстоятельство, капитан Дружинин дал команду копать на глубину двух штыков, хотя в плане занятия значился целый аршин. Поначалу лопаты рикошетили, высекая ледяную стружку, которая по какой-то неведомой траектории непременно отскакивала в глаза. Но стоило пройти самый мерзлый верхний слой грунта, как дело пошло живее. А тут еще кто-то тихонько затянул песню:
Последний нонешний денёчек
Гуляю с вами я, друзья!
А завтра рано чуть светочек
Заплачет вся моя семья…
И так вышло, что взвод Степана с поставленной задачей справился раньше других. Об этом доложили старшему обер-офицеру роты. Тот незамедлительно явился, проверил, насколько ровно вышла линия, измерил глубину и, довольный увиденным, дал команду выдвигаться в расположение полевой кухни. Старший унтер-офицер Козлов построил взвод в колонну и краем поля повел к ближайшей лесополосе, возле которой уже дымились трубы походных котлов. Кухни были артиллерийско-пехотного образца и крепились на четырехколесной телеге, в которую запрягалась лошадь. И вот из-за одной такой телеги, немного прихрамывая, вышел солдат, которого звали Григорием Левашовым. Он только что прибыл из полкового лазарета, в котором лечил перелом ноги.
-Глянь-ка, легок на помине, - выкрикнул кто-то из строя, - а мы уж думали, ты к концу службы только вернешься.
Все дружно засмеялись. Настроение у солдат перед обедом всегда повышалось. Некоторые уже грезили и о бане, хотя до нее оставалось еще целых три дня. Тем временем унтер-офицер Козлов дал команду разойтись.
-Здорово, братцы! - весело закричал Григорий и бросился ко всем обниматься.
Тут он заметил Степана, и сначала хитро прищурился, а затем вынул из-за пазухи почтовый конверт:
-Пляшите, Степан Алексеевич, - крикнул он и отвел руку с конвертом за спину, чтобы до него нельзя было дотянуться.
- Давай, давай же, - смеясь, потребовал Степан, наступая на солдата грудью и пытаясь перехватить руку с письмом.
Григорий сдался быстро. Его тут же обступили, наперебой спрашивая - нет ли и для них весточки из дома. Да и вообще – что в мире творится? Будто Григорий не в лазарете лежал, а по весям ходил и новости со слухами в лукошко собирал. Но такого добра, как писем, у Григория оказалась цельная пачка. Некоторые солдаты, схватив долгожданный конверт, забывали даже про обед. И только те, кто остались без корреспонденции, с хмурым видом доставали из вещмешков котелки и становились в очередь перед раздачей. Между тем, от походных котлов струился такой аппетитный запах, что у многих невольно начинали урчать животы. В этот раз на обед подавали щи с говядиной, овсяную кашу, два куска ржаного хлеба, один кусок сливочного масла и чай с сахаром. К слову сказать, некоторые солдаты, несмотря на то, что были призваны из деревень, впервые попробовали мясо именно в армии. У кого-то домашней скотины не имелось вовсе, ведь для ее выпаса и заготовки сена требовался луг, а за пользование им нужно было платить помещику. Те же, кто скотину имели, использовали ее только для хозяйственных нужд, а никак не для мяса.