Степан отошел в сторону и, волнуясь, разорвал конверт. Бегло пробежался по единственной строчке и, переменившись лицом, радостно воскликнул:
- Братцы, у меня сын родился!
-О-о-о! – одновременно вырвалось из сорока солдатских глоток.
Из нестройной толпы, вперемежку с бряцаньем кружек и ложек, зазвучали поздравления. И только унтер-офицер Козлов, походивший на грозовое облако, продолжал безмолвно стоять в стороне.
- Качай, - закричал кто-то, и не успел Степан глазом моргнуть, как несколько пар рук подхватили его и стали подбрасывать в воздух.
У него перехватило дыхание, когда он, зависнув на мгновение в вышине, снова стремительно полетел вниз. Перед его глазами простиралось безбрежное небесное озеро. Ему показалось, что сейчас оно притянет его к себе, и он будет долго к нему лететь, пока не окунется в его бесконечную глубину. Но этого не случилось, и в какой-то момент он ощутил под ногами твердую почву. Все понемногу успокаивались и вспоминали про свои пустые животы.
Степан вместе со всеми достал из вещмешка котелок и встал в конец очереди. Он никогда не лез вперед, пользуясь своим служебным положением. Справедливости ради, отметим, что почти все командиры их роты вели себя так же.
-Чего это вы, Степан Алексеевич? – воскликнул один из солдат. - У вас же сын родился! Вам без очереди полагается!
Его тут же вытолкали вперед к самой раздаче.
-Спасибо, братцы, - поблагодарил он.
Чего греха таить, внимание и забота подчиненных были ему приятны. Не зря, значит, проходили армейские годы. И всегда отрадно осознавать, что по прошествии лет тебя могут помянуть добрым словом.
Столовая находилась чуть в стороне от кухни и представляла собой ряды длинных, грубо сколоченных деревянных столов. Возле них имелись лавки, но они были покрыты морозным инеем, поэтому солдаты обедали стоя.
- Больше влезет, - шутили они.
Григорий, наскучавшийся в лазарете, без умолку травил байки. В котелках весело стучали ложки, а в небе, прямо над головой, светило солнце. Хорошо-то как!
Краем глаза Степан заметил, как кто-то напролом двинулся к раздаче, и очередь перед ним расступилась, словно увидела нечистого. Но это был всего лишь старший унтер-офицер Силантий Козлов. Он молча протянул повару свой котелок, и тот поспешил наполнить его горячими щами.
4
Вскоре к Степану приехала Христина с сыном Алексеем и матерью – Марией Алексеевной. Поездку они не планировали, но накануне Христине приснилось, будто вошел в комнату Степан, грустно поглядел на нее и произнес:
- Не скоро я вернусь. Приедь сама и сына ко мне привези, хочу напослед повидаться с вами.
Про сон Христина утром позабыла, и только неясная тоска долго маяла ее сердце. Вскоре зашла к ней соседка за молоком и в разговоре обмолвилась, что один мужик из их деревни, Игнат Мишулин, собирается завтра спозаранку ехать на повозке в Рузаевку, а на следующий день воротиться обратно. Христина тут же вспомнила о странном сне и бросилась к свекрови. Та отнеслась к словам невестки серьезно, и вместе с нею пошла просить Игната Мишулина взять их с собою. Тот поначалу отнекивался, боялся, что ребенок станет дорогой кричать, а этого он не переносил. После всё же согласился. Но тут, как и полагается, настала очередь воспротивиться Алексею Ивановичу:
- Куда ж вас, бабы, несет в этакую пору? Залезет вам всяко в голову, так вы и черта заставите под свою дуду плясать. Заморозите мне внучка. Ему же всего четыре месяца от роду.
С трудом, но уломали и его. Послали телеграмму Степану. Он ответил, что на вокзале встретить их не сможет, и объяснил, как добраться до расположения полка.
До Рузаевки доехали за семь часов, сделав по пути остановку в придорожном трактире. Возле вокзала Федорины сошли, договорившись о встрече с Игнатом на этом же месте, но только завтра. Купив в кассе билеты до Саранска, они дождались подачи поезда, сели в вагон третьего класса и тронулись в путь. По прибытии в Саранск наняли извозчика (станция находилась среди леса и поля), который и доставил их на самую окраину города, в район Красных казарм. В этот день на проходной дежурили солдаты из отделения Степана. Когда они узнали, что Христина доводится женой унтер-офицера Федорина, то очень обрадовались и, в нарушение всех инструкций, проводили ее со свекровью в одну из дежурных комнат и угостили сладким чаем.