Это помогло спасти поместье от разорения. После случилась революция 1905 года, бунтующие крестьяне жгли помещичьи усадьбы и дома сельских богачей, требуя изъять и распределить поровну их земли, значительная часть которых не обрабатывалась и пришла в запустение. Но в результате новый хозяин на них так и не пришел. Участки многократно перекупалась или сдавались в аренду, превратившись в предмет торга и извлечения прибыли. Для крестьян же земля являлась самой жизнью, но она к ним так и не попадала. Это рождало бунты. Но усадьбу Сандецких не трогали, потому что все их земли обрабатывались и засеивались.
Рассказывая это, Светлана Ивановна грустно улыбалась и заглядывала Белозерову в глаза. Он с волнением ловил каждое ее слово. Потом они какое-то время ехали молча.
- Я, наверное, наскучила вам. Расскажите лучше о себе, о Петербурге, - вдруг попросила она, - последний раз я была там больше десяти лет назад, в феврале. Помню, на вокзале мне повстречалась огромная толпа – провожали старицу Матрену, которая совершала паломничество ко Гробу Господню в Иерусалим.
- Я об этом случае не помню, - признался Белозеров, - а юродивую ту встречал, когда она еще на Петербургской стороне жила. Ее было очень легко узнать – и зимой, и летом она ходила босиком.
- Да, - задумавшись, произнесла Светлана Ивановна, и какая-то тень на мгновение коснулась ее лица, - наверное, и за этой чертой возможно испытать счастье. Но, прошу простить меня. Я вас перебила, Алексей Петрович. Прошу вас, рассказывайте.
И он, не вдаваясь в детали, начал повествование о своей жизни в столице. В какой-то момент он понял, что вспоминает только о работе, и от этого ему сделалось тоскливо. Разве о кражах, грабежах, трупах и крови следовало говорить, находясь рядом с такой женщиной? Но ничего иного в своей жизни он давно уже не знал.
- А как вы проводите свободное время? – с улыбкой спросила его Светлана Ивановна, чуть наклонив голову к левому плечу. Он видел, как ветер играл прядями ее волос, а в зрачках отражались плывущие по небу облака. Или ему это казалось? Под покровом достоинства и манерности этой женщины в ней скрывалась сила, страсть и одновременно с этим - слабость и одиночество. Всю дорогу она не сводила с Белозерова глаз, и взгляд ее казался красноречивее многих слов. И еще он волновал сыщика, пробуждая в нем потайные желания.
- Если вы имеете в виду посещение мною театра или оперы, увы – произнес он, ощущая, как в горле у него пересыхает, - мне нечем удовлетворить ваше любопытство. Припоминаю, что последнее прикосновение к высокому искусству состоялось у меня примерно в том же году, когда вы последний раз посещали Петербург.
- О, если бы я знала вас тогда, то непременно куда-нибудь пригласила .
Вместо ответа, Белозеров изобразил поклон. За беседой они незаметно въехали в город. Парикмахерская, которую порекомендовала Светлана Ивановна, только-только открылась, и других посетителей в ней еще не было. И тут в голове Алексея Петровича промелькнул вопрос: «А зачем Светлана Ивановна приезжала сюда так рано?» Ведь он повстречал ее, когда она возвращалась из города. Во всяком случае она сама ему сказала об этом. Или она здесь ночевала? «У нее есть любовник», – подумал он, но тут же отбросил эту мысль, упрекнув себя в излишней подозрительности. Да и какая ему, собственно, разница? Впрочем, нет! Что-то запротестовало в его душе при мысли о существовании у Светланы Ивановны любовной связи с неизвестным. Да уж, чего-чего, а чувства ревности он от себя явно не ожидал.
- Если крестьянский быт вам наскучит, - сказала Светлана Ивановна, когда экипаж остановился, - то двери моего дома для вас всегда открыты. Приходите в гости, на чай. В моем парке имеется чудесная беседка, где можно продолжить наш разговор, послушать пение птиц. Придете?
- С вашей стороны - это большая любезность, Светлана Ивановна, - ответил Белозеров, кланяясь и целуя через перчатку ее руку. - Я непременно буду у вас, обещаю.
Она с улыбкой взглянула на него, и ему в этот момент захотелось обнять ее и припасть к ее губам, но он лишь в очередной раз вежливо поклонился и сошел со ступеньки на тротуар.
- Где вы живете? – спросил он, когда экипаж собирался тронуться.
Она звонко засмеялась:
- Вы же сыщик, Алексей Петрович! Вот и узнайте.
Фаэтон сорвался с места. Белозеров долго еще стоял на тротуаре, глядя в ту сторону улицы, где он скрылся из глаз. С этой женщиной в его утро ворвалось нечто, похожее на море. Оно шумело и пенилось, волны разбивались о камни его сердца, обдавая их свежестью соленых брызг, искрящихся на солнце. Как же давно он не испытывал подобного счастья!