В тот же день, но уже несколько позднее, вскрытие показало, что причиной его смерти явился сердечный приступ.
2
Выйдя из дверей поликлиники, Марк немного прошел вдоль улицы, определяя, нет ли за ним слежки. Затем запрыгнул в трамвай и проехал две остановки. Выйдя, отправился в сторону небольшого парка, в тени деревьев которого располагались удобные скамейки. На одной из них, с открытой газетой в руках, его ожидал знакомый нам старик.
- День добрый, Оттон Людвигович, - приветствовал его Марк, присаживаясь рядом.
- Здравствуй-здравствуй, - прокряхтел тот, складывая газету и поднимая на него глаза. – Нарядная манишка. Ты собрался в оперу?
- Шутить изволите, Оттон Людвигович? Вы же знаете, мне совершенно нет дела до искусства.
- А зря. Слыхал, война у сербов с австрияками началась?
Марк кивнул.
- Германия все затеяла, - посетовал Оттон Людвигович. – Подумать только, европейцы, явившие миру лучшие образцы в искусстве, науке и экономическом устроении, воспевшие гуманизм и главенство закона, одетые во фраки и пахнущие дорогими одеколонами, готовы уподобиться диким зверям и начать грызть друг другу глотки. И ведь что интересно - пройдут годы, и их потомки воскликнут: «Это были они, а мы уже не такие». Ложь! Новые поколения окажутся ничуть не лучше своих отцов и дедов, если даже пересядут с лошадей на аэропланы и станут чаще посещать культурные мероприятия.
- Думаете, война для России неизбежна?
- Если мы не вступим в нее, то впоследствии можем остаться один на один с Центральными державами. Без союзников сегодня никому не обойтись, тем более что развитию экономики России во многом способствует та же Франция. Это накладывает на нас определенные обязательства, если не сказать больше – сковывает нашу волю. Как бы то ни было, времена, когда государства могли воевать один на один, канули в прошлое. С развитием прогресса мир становится слишком тесным, и в каждой его точке, даже самой удаленной, начинают переплетаться интересы многих.
- Без России нашим союзникам точно не обойтись, – улыбнулся Марк. – К черту все договоры! По мне, так пусть просвещенные европейцы сами убивают друг друга. Почему бы не остаться от этого в стороне? Помогать оружием, продовольствием, на худой конец, отправить на помощь французам наших добровольцев, если, конечно, таковые найдутся.
- А ты уверен, что пушки воюющих сторон не развернутся в нашу сторону? Можно было бы постоять до времени в стороне, находись Россия где-нибудь за океаном, в той же Америке. Но представь, что ты прижат к стене и бежать тебе некуда. Прямо перед тобой дерутся вооруженные до зубов толпы. Станешь ли ты спокойно стоять, надеясь, что тебя все это не коснется, или возьмешь в руки оружие и приготовишься защищаться?
- Я выберу второе.
- Также и государство. Бежать некуда, позади Россия, а у границ – война. Огромные скопления враждебной живой силы, пулеметов, винтовок, пушек. Как обезопасить себя? Очевидно, объявить мобилизацию или совсем малое – начать масштабные военные учения, ведь война в Европе уже началась. Но Германия дает понять: если Россия не прекратит любые военные приготовления, она объявит ей войну. Это ловушка, замкнутый круг. Вильгельму нужно успеть разгромить Францию, а для этого необходимо, чтобы русская армия мобилизовалась как можно позже. Иначе Германию ожидает война на два фронта.
Старик некоторое время помолчал, размышляя о чем-то своем.
- Когда-то мой отец говаривал: «Если ты не можешь понять, почему государства ведут себя так или иначе, представь их обыкновенными людьми». Один желает чужой земли, чтобы собирать больше урожая, другой – открыть торговую лавку на базаре, третий – обложить данью соседа. И каждый находит себе оправдание, рисуя мир по-своему, переписывая устоявшиеся понятия и законы. И то, что вчера считалось грехом, сегодня начинает преподноситься в качестве десерта. Так на какой посох опереться человеку в его земных странствиях?
- Оттон Людвигович, давайте перейдем к делу, - мягко прервал его Марк.
- Ты весьма нетерпелив, брат мой, - проворчал старик. - В который раз убеждаюсь, что молодость не знает, для чего ей нужны уши. Ну, хорошо, не желаешь слушать мою философию, не надо. Итак, мне уже известно, что ты проделал длинный и… напрасный путь, так и не сумев подобраться к сыщику. Напомни, как его зовут?
- Алексей Петрович Белозеров.
- М-да. Но раз ты вызвал меня, значит, у тебя есть новости по этому делу?
- Вы как всегда правы, Оттон Людвигович, - склоняя в почтении голову, произнес Марк, - мне стало известно одно имя.