Рано утром Степана вызвали к штабу корпуса, который располагался в усадьбе, верстах в семи позади передовых полков. Часовые на крыльце его не впустили, попросив ожидать во дворе. Через пять минут к нему подошел офицер, уточнил его имя, после чего представился сам:
- Капитан Прохоров, начальник искровой роты. – Он с любопытством оглядел Федорина, а затем его лицо приняло озабоченное выражение. – Я половину ночи изучал обнаруженную вами германскую радиостанцию, - пояснил он, - но, к своему стыду, так и не сумел разобраться в принципах ее работы. Может вам что-то известно?
- Так точно, ваше благородие.
- Откуда, если не секрет? Неужели, как мне доложили, из гимназических курсов?
Степан смутился.
- Виноват, ваше благородие, про гимназию я приврал. Откуда знаю о работе станции, сам объяснить не в силах, но имею большую уверенность, что придумана она не в Германии.
В этот момент к ним подъехал всадник. Он ловко соскочил с лошади, придерживая одной рукой шашку. Несколько удивленный Степан узнал в нем того самого кавалерийского офицера, который помог задержать немецкого диверсанта.
- Прошу прощения, что вмешиваюсь в разговор, - произнес он, звякнув шпорами и коротким кивком приветствуя капитана, - но вы, господин унтер-офицер, только что упомянули о происхождении радиостанции. Что вы имели в виду, позвольте поинтересоваться? Ах да, забыл представиться – начальник команды конных разведчиков поручик Елизаров. Я получил приказ войти в курс дела, связанного со вчерашним инцидентом.
- Мне кажется, ее создали в России, - ответил Степан. – Я почувствовал это (он хотел добавить, «непостижимым образом»), хотя все надписи на шильдиках сделаны по-немецки.
Поручик Елизаров окаменел лицом и выстрелил в Федорина взглядом, схожим по остроте с лезвием бритвы.
- А вы, случаем, не бывали знакомы… с профессором Вороновым?
Степан отрицательно мотнул головой.
- Нет, о таком не слыхал.
Елизаров отвел взгляд в сторону, неопределенно кивнул и отступил назад, уступая место капитану Прохорову.
- Начну с того, - заговорил командир искровой роты, - что схваченный немецкий шпион продолжает упорно молчать и на вопросы не отвечает. Не дожидаясь результатов допроса, я стал проверять трофейную радиостанцию и столкнулся с необъяснимой проблемой. Наши радиоприемники не способны обнаружить сигнал, который она излучает. Иначе говоря, в эфире, кроме помех, вообще не обнаруживается никаких сигналов.
- А может, их действительно не существует, – вмешался Елизаров, – и в наших руках оказалась подделка? Что вы об этом думаете, Федорин?
Степан, смущаясь от столь неожиданного к себе внимания, немного подумал и сказал:
- Я полагаю, в этом этой станции используются более высокие частоты, поэтому наши приемники не в состоянии их обнаружить.
- Вы шутите, Федорин, – воскликнул Прохоров, - как такое возможно?
- Вполне, господин капитан. Я пришел к такому выводу, увидав антенну – она значительно короче тех, что используются у нас[4]. И еще осмелюсь предположить, даже если получится настроить наш приемник на необходимую частоту, потребуется доработка его конструкции, иначе он не сумеет обнаружить сигнал немецкого передатчика.
После этих слов наступило молчание. Судя по выражению лица командира искровой роты, он пребывал в состоянии сильнейшего замешательства. Поручик Елизаров по-прежнему стоял чуть в стороне от Степана и продолжал с величайшим вниманием за ним наблюдать.
- Выходит, - произнес, наконец, капитан Прохоров, - немцы способны скрытно управлять своими войсками, а мы узнаем об этом только сейчас. Я немедленно иду на доклад к начальнику корпуса. Вопрос не терпит отлагательств.
Взбежав на крыльцо, он обернулся.
- Федорин, вы можете доработать хотя бы один из наших приемников, чтобы он мог прослушивать сигналы немецкого передатчика?
- Попробую, господин капитан.
- Добро! Ожидайте здесь, я распоряжусь, чтобы вас обеспечили всем необходимым. И да, голубчик, вы временно переходите под мое руководство.
Вконец обескураженный Степан повернул голову и встретился взглядом с поручиком. «Он словно в чем-то подозревает меня», - мелькнуло в его голове. Степан хотел попросить у поручика позволения отлучиться, но по какой-то причине ему это не удавалось – тот словно гипнотизировал его.